Зал ожидания

– Конечно, вижу! – ответил Андрей.

Он снова подал сигнал приблизиться. На этот раз Джесси послушалась и подплыла к тренеру.

– Ну что, что, моя девочка! – Ирина опустилась на колени, протянула руку и потрепала свою любимицу по морде. – Ты пришла в себя, да?

В ответ Джесси развернулась, легла на спину, демонстрируя свой белый живот, и «захлопала» плавниками.

Андрей присел на корточки рядом с Димой.

– Малыш, – спросил он вкрадчиво, – можно нам с Ирой узнать, что ты загадал вчера, когда поймал мяч? Я полагаю, в этом и состоит твой секрет от мамы?

– А зачем вам? – после паузы спросил мальчик.

– Мы все же хотим понять, что между вами произошло. Я имею в виду тебя и Джесси.

– Я… – начал Дима и осекся.

– Смелей, – подбодрила его Ирина, – тебе нечего бояться.

– Я загадал… чтобы поскорее умереть, – сказал мальчик и опустил голову.

– Да ты что! – воскликнула Ирина. – Разве так можно?

– Мне просто тяжело видеть, как она со мной мучается…

– Господи! Ты думаешь, что если бы сбылась твоя мечта, маме бы стало легче?

– Не знаю…

– Теперь я понял в чем дело, – сказал Андрей, выпрямляясь. – Для Джесси желание Димы прозвучало, как сигнал SOS. Она прекрасно знает, что суицид противоречит самой природе мыслящего существа, он не входит в глобальную программу развития цивилизации. Это катастрофа, нонсенс, это сбой той самой программы, который необходимо срочно лечить…

– И поэтому она замкнулась, она не могла понять, как такое может быть!.. – вздохнула Ирина. – И хотела в этом разобраться. Бедная моя девочка!

– Выходит, это она подсказала нам, чтобы мы привели ребенка? – Андрей удивленно посмотрел на жену. – Представляешь?

– Кто кого тренирует?.. – вздохнула Ирина.

Тем временем Джесси подплыла к мальчику и стала подталкивать мордой его ножки, болтавшиеся в воде.

– Она хочет, чтобы ты поплавал вместе с ней! – сказала Ирина.

– Но ведь я не умею!

– Не бойся, Джесси не позволит тебе утонуть, – подбодрил мальчика Андрей.

Он снова подул в свисток, чтобы привлечь внимание дельфина.

– Мне идти в воду, чтобы помочь? – спросил, глядя в глаза Джесси.

Та отрицательно помотала головой и приоткрыла рот в улыбке. Потом подплыла к Диме и снова подтолкнула мордой его безжизненные ножки.

– Давай, малыш, – сказала Ирина. – Я помогу тебе снять футболку. Если хочешь, оставайся в шортах. Вода в бассейне теплая – как в летнем море.

– Мне все равно!

* * *

– Людмила, – позвал Андрей, – вы хотите посмотреть, что у нас происходит?

Женщина встрепенулась и подскочила с дивана.

– Как же долго вы там! – сказала она. – Я уже начинала беспокоиться и собиралась стучать в дверь. Зачем вы заперлись?

– Для чистоты эксперимента, – улыбнулся Андрей. – Теперь пойдемте.

– Что там у вас? Как мой мальчик?

– Все хорошо! Сейчас сами увидите.

Когда Людмила с Андреем вошли, Джесси находилась посреди бассейна. Стоя в воде вертикально и работая хвостом, она медленно и грациозно кружилась на месте – «танцевала». Дима, крепко обняв темно-серое тело афалины, танцевал вместе с ней. Это было волшебное зрелище. Глаза дельфина и ребенка сияли.

– Господи! – вскрикнула Людмила. – Что вы делаете! Димочка, как ты там?

– Хорошо, мамочка! Я тебя люблю, мамочка! – крикнул мальчик. – Джесси сказала, что я буду ходить!

Николаев 2012

Неоконченная повесть

Свинцовой, с розовыми мраморными прожилками тучей, видно, что тяжелой, чересчур обремененной, но замечательно скоро, по-гусарски лихо бегущей, – на город надвигалась гроза. И как вертолет, садясь и взлетая, поднимает вокруг целую бурю стрекозиным дребезжанием лопастей, так и она, эта грозовая туча, гнала впереди себя жесткую, сухую, колючую стену пыльного ветра, ломающего напряженной парусной грудью цветные зонтики уличных кафе, бьющего наотмашь сиротливо оставленные открытыми форточки, свалившего уже у главпочтамта старую, больную тромбофлебитом липу.

И уже тут и там сквозь пыльные порывы разгулявшегося ветра, взметнувшего в предгрозовую хмарь столбы песка и городского мусора, стали слышны пузырчатые взрывы стекла, и оскаленные по-акульи рамки запоздало огрызались темной занавесочной пустотой.

И уже прохожие с вздыбленными волосами и лицами, понимая, что не избежать столкновения со стихией, плотно набивались в открытые еще магазины, ставя в тупик заведующих, которым давно пора было сдавать кассу и переворачивать таблички на дверях с гостеприимной на другую, отталкивающую, сторону.

И надо же было так случиться, что именно в это время, должно быть, не случайно выбранное природой для своего коварного замысла, – Павел Игнатьич, выпав из душного трамвая в оранжево-серую мглу, должен был пройти или пробежать еще целых три квартала до своего дома. Маленький, по сути, отрезок пути в его каждодневных геометрических перемещениях, отрезок, где не озираешься по сторонам, давно выучив наизусть каждую трещинку в асфальте.