Залес. Противостояние

— Ты без чьей-либо помощи умудряешься рыть себе могулу. И с каждым разом получается все глубже. — Зарычал господин, прижимая девушку к стенке. Увидев белое лицо жены, застывшее от ужаса, он зашипел тише, так, чтобы его слышала только Наяда. — Ты хоть представляешь, чем это может обернуться?

Его дыхание неприятно обжигало девушке шею, но она не сопротивлялась.

— Город могут закрыть, идиотка. Могут ввести комендантский час, начать казнить людей на площади, отбирать у бедняков последнее. И все это из-за глупой песенки столь же глупой девчонки.

Он отпустил девушку, отпихнув от себя и ушел в свой кабинет.

Тогда Наяде это казалось невозможным. Лорд Ивьенто не станет мучать и без того измученных людей. «Он не такой», упорно твердила себе девушка. Дрожащие губы леди почти переубедили ее. Почти.

Она подошла к девушке так близко, что Наяда ощутила запах исходивший от нее. Запах смерти, запах быстро умирающего тела.

— Однажды, когда я была еще очень маленькой, город уже закрывали. В наказание у Знатных Домов стали забирать юношей и отравлять их на войну. Так моя семья потеряла единственного наследника.

Наяда всегда считала, что Знатные Дома неприкасаемые в подобных вопросах.

— Мне очень жаль вашего брата.

— Его звали Кристан. Если бы он был жив, мне бы не пришлось выйти замуж за Хеуда. — Леди Эванлин погладила девушку по плечу. — Иди в свою комнату, скорее всего за тобой скоро придут.

Это откровение ее ничуть не поразило. Наяда знала, чем рискует, когда пела прощальную песню для солдат. Видимо, казни начнутся с нее. Как бы показательные, для тех, кто может, как и она, усомниться в величии короля Сайвоса.

Наяда не спеша поднялась в комнату, отведённую для нее, присела на кровать, разгладив юбку и стала ждать.

Когда за ней придут, она не станет бояться. Тем самым она покажет остальным, что смерть — это не всегда конец. Иногда чья-то смерть знаменует начало чего-то нового, чего-то, что зародится в сердцах людей, которые устали терпеть.

6 Слишком много тайн

В феврале леди Эванлин умерла.

Наяда вошла в ее комнату утром, как обычно, чтобы помочь госпоже одеться и увидела ее лежащей в кровати. Эванлин не дышала.

Она умерла, как настоящая леди. Предположительно, среди ночи она проснулась и начала задыхаться, почуяв свой конец девушка заставила свое лицо принять спокойное выражение. Она не звала на помощь, иначе бы Наяда непременно услышала. С того момента, как здоровье леди Эванлин стало ухудшаться, она спала чутко, бывало, что пару раз за ночь, незаметно заглядывала в ее комнату, чтобы проверить, все ли нормально.

Упав рядом с кроватью госпожи на колени, Наяда гладила ее по ледяной руке, умоляя проснуться. Все должно быть совсем не так. Такие как Эванлин не должны умирать молодыми, не должны страдать.

Наяда почти не плакала, она знала, что госпожа не одобрила бы этого. Укладывая ее тело в более спокойную позу, служанка заметила в ее сжатом кулаке клочок бумаги с одним единственным словом: «Вейра». Что это значит или могло бы значить, Наяда не знала. Пока не появился Хеуд, она поспешила сжечь то последнее, что умирая, оставила ей подруга. Единственная, кто не считала Наяду чужой или опасной.

Девушка вдруг вспомнила, как леди Эванлин ласково заплетала ей волосы и обнимала ее, когда служанка готова была взорваться от злости на господина. Она вспомнила нежное поглаживание по щеке, танцы в комнате госпожи, в те недолгие моменты она улыбалась.

— Прощай, — прошептала служанка, отпуская руку своей госпожи и накрывая ее тело одеялом.

Когда господин Хеуд узнал о несвоевременной кончине своей жены, он лишь пожал плечами, не переставая при это отхлебывать чай и закусывать булочкой.

Наяда закусила губу, чтобы сдержать себя и от души не врезать бесчувственному ублюдку по физиономии.

Следующие два дня она прибывала в подобии транса, растеряв все чувства и эмоции. Чтобы подготовить тело леди Эванлин к захоронению, Хеуд позвал местных повитух, швырнув каждой по золотой монете. Но большая часть работы все равно легла на плечи служанки. В этот раз она не была против.

Наяда протерла тело госпожи чистыми тряпками, смоченным в отваре из засушенных роз, шиповника и крапивы. Девушка не знала местных богов, ей некому было объяснить, в кого верят в Хорте, поэтому она не знала, как прочесть молитву над телом подруги. Она не знала ни одной молитвы. Одна из повитух взяла эту роль на себя.

Пока та предавала душу Эванлин богам, Наяда смотрела на тело умершей, отмечая следы постоянных побоев. Помимо этого, девушка заметила то, чего раньше не видела. На запястьях и лодыжках леди кровавые следы от ремней, чуть выше запястья и на локтевом сгибе небольшие синяки и уколы от игл.

Закутывая Эванлин в шелковый саван цвета Знатного Дома Лиловых, Наяда пообещала отомстить за ее смерть.