Залим

Никогда я не могла предположить, что буду спать с женатым мужчиной, у которого, к тому же, был ребенок. Но ведь это был не просто кто-то. Не просто незнакомый мужчина, неожиданно появившейся в моей жизни. Это был мой Залим. Мой любимый, моя вторая половинка, с которой мы, по воле судьбы, на много лет расстались. Но разве это означало, что он больше мне не принадлежит?

Впрочем, наверное, означало. Закон был бы на стороне его законной супруги. Амина, так ее звали, наверняка не пришла бы в восторг, узнай, что ее муж снова сошелся со своей первой любовью у нее за спиной.

Залим несильно любил о ней распространяться, но я все же сумела выведать о ней кое-какую информацию. Например, он рассказал, что она младше него на семь лет и тоже окончила медицинский факультет, но без особого рвения. В качестве направления Амина выбрала общую терапию, но работать по ней не стала. Переквалифицировалась в диетолога и теперь «изводила всю семью своим правильным питанием и здоровым образом жизни».

Иногда мне казалось, что Шиков приходил ко мне, чтобы выдохнуть. Банально выдохнуть и сделать новый вдох. Расслабиться, отдохнуть, прийти в себя.

Наверное, было сложно жить в условиях, когда тебя постоянно контролировали, что-то запрещали и что-то навязывали. На своей памяти не помню, чтобы встретила хоть одного человека, которому бы понравился столь суровый режим. А Залим и больше того, всегда был свободолюбивым и жил своим умом, своей головой.

Я не устраивала допросы на тему, почему он выбрал себе такую супругу и как выдерживал такой тотальный контроль. Я просто радовалась тому, что ему было хорошо со мной.

- Что это?

Задумавшись, я пропустила момент, когда Шиков встал и подошел к одному из начатых мной полотен.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Я все еще вынуждена была жить в квартире родителей, несмотря на то, что операция прошла успешно и более того, папу выписали из больницы. Спустя две недели после того, как он вернулся домой, я достала путевку в лучший санаторий и отправила его отдыхать и восстанавливать силы. При этом пообещала, что все животные и растения в его доме будут в порядке. Так и вышло, что я, в свои тридцать три, теперь снова вынуждена была жить в своей старой, детской комнате.

Пока отца не было дома, я решила себя немного «побаловать». Он ненавидел мое увлечение с самого детства. Отказывался его принимать, как что-то стоящее. Отказывался поддерживать меня. Отказывался покупать альбом и краски и я помню, как просила в школе подруг поделиться тем, что было у них. А как-то раз об этом прознала классный руководитель моего класса, и с тех пор у меня появился союзник. Помню, как Светлана Ивановна долго пыталась убедить родителя в том, что в этом занятии нет ничего дурного, и, что у меня талант, который может вырасти во что-то стоящее, но в какой-то момент сдалась даже она, поняв, что его не переспорить. С того времени учительница втайне покупала мне краски, кисти и бумагу за свои деньги, только бы я не бросала любимое хобби. Светлана Ивановна верила в меня, помогала, и я по сей день была благодарна этой замечательной женщине. Я ни разу не пропустила ни одного дня учителя без поздравлений своего, не побоюсь этого слова, наставника.

- Я не знал, что ты рисуешь… - тихо произнес Залим, пальцами касаясь незаполненной части начатого полотна.

- Это просто хобби… - Я пожала плечами, подходя к нему и на ходу запахивая короткий, шелковый халат.

- Как давно? – Залим посмотрел на меня на удивление серьезно.

- С детства.

- Но… ты ни разу… я ни разу не видел… Мы ведь были вместе год, даже больше…

- Полтора, - уточнила я.

- И ты ни разу не обмолвилась и словом… - в недоумении протянул он.

- Папа всю жизнь презирал эту мою любовь к живописи, - нехотя призналась я, отводя взгляд. Я знала, что за этим последует. Залим снова заведет пластинку на тему того, что я всю жизнь проживала по указке родителя. – Я привыкла ее прятать.

Воцарилось молчание. Я вспомнила, как на днях, сразу после того, как отправила отца в санаторий, пошла выгуливать Джека и случайно наткнулась на новый магазин для художников, открытый в нашем районе. Зашла из интереса, «поглядеть», что там есть, затем присмотрела себе кисть нужного размера, думала, что остановлюсь на этом, но в итоге, выбор оказался настолько великим, что я спустила целую зарплату на покупки.

Жалела ли я об этом?

Нет, ничуть. Живопись всегда была моей отдушиной. Она успокаивала, растворяла в карандашных тенях мою боль, погружала иную, отличную от нашей, реальность. Переносила в другие измерения. Позволяла переживать счастливые моменты. Позволяла запрятывать горе под слоями краски. Позволяла раскрыть себя. Принять.

Я любила рисовать и когда-то давно, уже и не помню, когда, мечтала посвятить себя этому делу. Еще в школьные времена думала, что уеду жить в Париж, открою свою картинную галерею и буду восхищать своим талантом весь окружающий мир.