Залим

Воцарилось долгое молчание. Папа дожарил блины, разложил их передо мной, сам же принялся за варку супа, приговаривая, что дети должны питаться правильно, и у них должно быть в рационе и первое, и второе. Но в какой-то момент, папа развернулся, убавил огонь на плите до минимума и сел передо мной. Я даже блинчик недоеденный отодвинула, таким серьезным оказался взгляд у родителя.

- Жаль мне очень, доченька.

- Ты про что, пап?

- Смотрю на этого мелкого и сердце кровью обливается. – Я сглотнула. Папа подумал о том же, о чем я подумала, увидев Сашу впервые. Это мог быть наш с Залимом сын. – Уперся я рогом тогда, старый дурак… ну родила бы, был бы еще один человек, разве бывают лишние? А я… хотел, как лучше, хотел, чтобы за достойного дочь вышла, единственная же, как иначе-то? Не разглядел в этом твоем докторе потенциал, думал, как все будет, поиграется с тобой, погуляет, получит то, что хочет, а когда надоест, бросит одну, побежит жениться на своей. Боялся, что родишь рано, останешься одна, потом всю жизнь будешь винить себя в недальновидности. Без мужа, денег, образования, поддержки. Сколько таких девчонок? А он… видишь, каким стал. Не кем-нибудь, доктором, да каким! И сынишка само очарование… мог быть нашим, - папа покачал головой, в бессилии сжал морщинистую руку, отвернулся, чтобы не показывать слабости. – Сгубил, сгубил, - прошептал он.

- Ничего ты не сгубил, папа. – Удивленные глаза впились в меня, изучая, не веря. – У каждого ребенка, у которого что-то не сложилось в жизни, принято винить родителя. Нам так проще, понимаешь? Когда есть кто-то, кого ты можешь обвинять в том, что твоя жизнь пошла не по плану, становится чуть легче. Но в глубине души каждый понимает, что сам ответственен за то, что сделал. Да, ты настаивал на том, что тогда произошло. Но я могла тебя не послушать. Я могла сказать «нет». Я могла уйти из дома. Я могла рассказать Шикову, что беременна. Но прежде него, я рассказала тебе, хотя понимала, какой будет твоя реакция. Я почти пятнадцать лет перекладывала ответственность за содеянное на тебя, но по факту, это не так. Я могла сохранить этого ребенка, и девушки даже младше меня, даже не имея той поддержки, что была у меня, рожали. Рожали и ничего не боялись. Ты настоял на том, чтобы я сделала то, на что сама бы не решилась, тем не менее, считая это правильным. Мне было страшно в ту пору. И меня мучили вопросы о том, как я буду доучиваться, что будет с моим дипломом, какой я буду матерью. Было слишком рано, я была не готова к такому шагу. Я была не готова даже к браку, которого, к слову, Залим так и не предложил мне. Да, он не знал о ребенке, но мы находились в отношениях, которые привели к ребенку, но при этом я ни разу не услышала от него слово «свадьба». Да, мы любили друг друга, но в ту пора сами еще были детьми. И, кто знает, кем бы и каким он был, поженись мы тогда и заведи этого ребенка. Стал бы он доктором? Стал бы тем мужчиной, которым является сейчас? Жизнь сложилась так, как сложилась. В нашем расставании есть его вина, есть моя вина, и куда меньшая из них твоя. Не кори себя, папа. Я больше не корю.

Саша остался у нас еще на неделю. Залиму требовалось время, друзья и коллеги рядом, а я согласилась на это время приютить мальчика у себя. Впрочем, не столько я, сколько папа, с которым они нашли общий язык, и стали не разлей вода за столь короткий срок.

Тем временем я занялась оставшимися делами, связанными с получением визы и нужных документов. Мой план никто не отменял.

Да, Залиму сейчас было очень сложно, и я понимала это. Ровно, как и то, что я ему не нужна. Обида прошла, страсти улеглись и остался только здравый смысл. К моему великому сожалению, я осознала это. Будь иначе, и я была бы первой, к кому Шиков обратился бы после гибели жены. Но он не обратился. Не позвонил, не написал. Наоборот, он отстранился, и для меня это стало большим показателем. А еще поворотным моментом, в результате которого я поняла, что все это время цеплялась за прошлое.

Любовь была, да. Когда-то была. С его стороны. С моей стороны. А сейчас… я пыталась построить отношения на ее руинах, но выглядело это жалко. Песчаный домик, пусть и самый красивый, продержится на берегу моря лишь до первого прилива. Первые же трудности его снесут, не оставив ни следа.

Так случилось и у нас с Залимом.

Мне хотелось верить в то, что можно возродить отношения, которые я идеализировала. Верить в то, что за счет прошедших лет смогу многое компенсировать. А еще – получить уже готового ребенка, которого у меня никогда не могло быть. Но это оказалось невозможно. А еще очень сложно признать.

- Зачем ты уезжаешь? Я не понимаю… - Залим нахмурился, покачал головой. Отвернулся, пытаясь скрыть своего недовольство, но я все равно заметила. Вздохнула, сжала в руках горячий стакан с чаем. Мы долго гуляли по парку, узким улочкам, засыпанным осенней листвой, а затем зашли погреться в ближайшее кафе.