Залив ангелов

Но если злоумышленник покушался не на графа? Мне вспомнился другой подслушанный разговор, когда трое господ обсуждали, как избавиться от ненавистного мунши. Тогда было высказано предположение, что доктор Рид мог бы отравить индуса. Доктор, правда, его высмеял, но ведь, кроме него, на кухне не было никого из посторонних. Мог ли он что-то подложить в предназначенную мунши еду? Доктор знал, что мы готовим для индуса острые овощные блюда, не предназначенные для королевской семьи. Блюда, которые разрешены его религией. Что, если одно из них было отравлено и именно оно приглянулось прожорливому графу, который в очередной раз не устоял перед искушением чем-нибудь поживиться? Это была первая из моих версий, в которой прослеживалась хоть какая-то логика.

Но было и еще кое-что: Ронни Бартон пытался подкупить меня, чтобы я отравила еду королевы. Я ни на миг не могла допустить, что принц Уэльский станет что-то делать, чтобы уморить собственную мать, но вот Ронни Бартон угрызениями совести не страдал. Легко было представить, как он подсыпает какую-нибудь гадость в блюдо, предназначенное ее величеству, нимало не терзаясь тем, что отравиться вполне может и кто-то еще. Против этого говорило лишь то, что Ронни не заходил к нам на кухню — в последнее время уж точно.

Только беда в том, что в обоих этих случаях я оказалась бы в большей опасности, а не в меньшей. Если доктор Рид пытался отравить мунши, он точно не признается в этом, а, наоборот, постарается выставить меня виноватой. Из слуг во все времена делали козлов отпущения. Доктор не может рисковать своими друзьями и тем, что их козни будут раскрыты. В число заговорщиков входит и лорд Солсбери, поэтому огласка приведет к падению правительства. Вероятно, мы с доктором Ридом могли бы побеседовать наедине, и в ходе этой беседы я рассказала бы о подслушанном разговоре и о том, что мне хотелось бы избежать проверки моей биографии. Мы могли бы договориться считать произошедшее несчастным случаем и оставить все как есть. Купили бы молчание друг друга.

Я беспокойно поежилась, когда внезапный порыв ветра сорвал с кустарника лепестки недавно распустившихся цветов. Меня с детства учили поступать правильно. На моей совести тяжелым камнем лежало то, что я живу под чужим именем, но сговор с доктором стал бы гигантским шагом вперед по неправедному пути. Это стало бы сокрытием преступления. Я не думала, что попаду в ад из-за того, что пользуюсь именем другой девушки, ведь Бог наверняка поймет, в каком отчаянии я была, когда его присвоила. Но пойти на обман, когда совершено убийство? Нет, на такое я не решусь никогда, как бы это ни было выгодно для меня!

Мои размышления прервали приближающиеся шаги. Будучи не в настроении беседовать, я осмотрелась по сторонам, прикидывая, не удастся ли опять отсидеться в кустах, но в этой части парка были лишь открытые со всех сторон газоны. Торопливые шаги слышались все ближе, и вот уже показалась спешащая принцесса София. Она была вся в черном, под черной кружевной вуалью, от которой ее светлые волосы и бледная кожа казались какими-то призрачными. На ее лице читалось глубокое страдание. Принцесса смотрела себе под ноги и не видела меня. Мы почти разминулись, но вдруг она подняла взгляд и обнаружила мое присутствие. От неожиданности принцесса ахнула.

— Простите, если я напугала вас, ваше высочество, — проговорила я, уступая ей дорогу.

— Вы?! — Она почти выплюнула это слово. — Это ведь вы, да? Вы отравили моего жениха?

— Если среди грибов действительно попался ядовитый, то, боюсь, пирог с ним испекла именно я, ваше высочество. Но от чего умер граф, до сих пор неизвестно.

— Да от чего же еще?! — возмущенно спросила она, сверля меня взглядом. — Конечно, все дело в грибах, и, говорят, вам хватило глупости покупать их с прилавка на рынке у простого уличного торговца.

— Очень сожалею, что так вышло, — сказала я. — Я покупала продукты у человека, которого шеф-повар отеля назвал заслуживающим доверия. Он и сам покупает грибы у этого торговца, а я в них не слишком хорошо разбираюсь. Тех, которые растут здесь, я вообще раньше не видела, и доверилась его суждению.

— Я сказала секретарю ее величества, что хочу, чтобы этого торговца отдали под суд и запретили ему торговать, — заявила принцесса. — Тогда он больше не совершит такой ужасной ошибки. А этот шеф-повар — он кто? Он тоже должен быть наказан.

— Ваше высочество, я вижу, как вы расстроены, — проговорила я. — И вполне вас понимаю. Вы страшно потрясены. На самом деле вас за короткое время настигло целых два потрясения: вы видели, как вашего жениха ранили, и потом узнали, что он умер. Это больше, чем может вынести женщина.

Я не стала добавлять, что во время нашей предыдущей встречи она говорила о совсем других чувствах. Но ведь женщины — загадочные создания, правда? Мы понимаем, каким сокровищем владели, лишь когда теряем его.