Залив ангелов

В голове мелькали леденящие кровь мысли. Принцесса София не пошла на карнавал из-за головной боли. Откуда же тогда ей знать, что скамьи были жесткими, королевская трибуна стояла впереди, а вокруг со всех сторон теснился народ? Возможно, ей рассказал обо всем кто-то из придворных. Или, может, она видела это сама с противоположной стороны улицы, пока ждала подходящей возможности выстрелить в своего жениха. Все вокруг были в костюмах и масках, веселые и разгоряченные из-за избыточного количества вина… Разве это не лучшее время и место для покушения? Она могла выстрелить и, когда граф упал, сорвать маску и смешаться с толпой, где было полно испуганных девушек. Потому-то револьвер и оказался в результате в кустах парка при отеле. Принцессе нужно было вернуться раньше королевы со спутниками, поэтому времени спрятать оружие где-то в другом месте не было. Все это, конечно, чистой воды предположения. Но листья олеандра?

Что ж, можно, во всяком случае, попытаться доказать, что именно они стали причиной гибели графа. Я отправилась на поиски доктора Рида и обнаружила, что он спускается по лестнице после визита к четырем нашим поварам.

— Как сегодня мои коллеги? — спросила я.

— Наконец-то стал виден свет в конце тоннеля, — ответил он. — Молодой парнишка почти совсем поправился. Те, кто постарше, еще слабы, но уже начали усваивать пишу, а это хороший знак. Могу сказать, что в какой-то момент я опасался за их жизни.

— Какие хорошие новости! — воскликнула я.

— Вы что-то хотели, мисс Бартон?

— Да. Я хотела спросить, что вы знаете об отравляющих свойствах олеандра.

Виду него стал озадаченный.

— Олеандра? Боюсь, немного. Я знаю, что он вроде бы ядовит, — и все.

— Но вам известны симптомы такого отравления?

— Скорее нет, чем да. Откуда такой интерес?

— Потому что я считаю, что граф убит вовсе не при помощи грибов, а листьями олеандра, которые кто-то подсыпал в еду, которую я отсылала ему в спальню после ранения. Мне нужно выяснить, сколько времени должен находиться в организме яд олеандра, чтобы убить человека. Понимаете, граф приходил ко мне в кухню, он так иногда делал, чтобы пожаловаться на еду, которую ему подавали. И одна из его претензий состояла в том, что в его рыбном блюде оказался лавровый лист. Но, доктор, я отчетливо помню, что весь лавровый лист был в муслиновом мешочке, и его я совершенно точно вынула. Я только что была в парке и заметила, как листья олеандра похожи на лавровые, особенно если их измельчить.

Он с недоверием воззрился на меня:

— И кто, по-вашему, мог такое сотворить?

— У меня есть определенные подозрения, но я ничего не скажу, пока вы не исследуете тело и не поймете, права я или нет.

— Очень хорошо, — сказал он. — Уверен, что инспектор из Скотланд-Ярда сказал бы, что вы хватаетесь за соломинку, чтобы снять с себя подозрения, но мне кажется, что вы девушка разумная и заслуживающая доверия. Я не вижу причин, по которым вы захотели бы причинить вред кому-то из королевской семьи, и поэтому сделаю то, о чем вы просите. Мне придется повидаться с французским коллегой, потому что в моих медицинских справочниках об олеандрах ничего нет. Наверное, в Англии для них слишком холодно.

Итак, он удалился, и мне оставалось только ждать. Я не готовила еду и держалась подальше от кухни, чтобы не навлечь на себя новые подозрения. В какой-то момент я поймала себя на том, что размышляю о Жан-Поле. Грибы выбирал именно он. И возможность подсунуть листья олеандра в рыбное блюдо у него тоже имелась. К тому же он был на карнавале, где, по собственному признанию, изрядно выпил. Мне неизвестно о нем ничего, кроме того, что он талантливый повар и замечательно целуется. Но что, если он антироялист? Что, если он устроился на работу в отель с намерением расправиться с семьей королевы? Я покачала головой. В такое мне не верилось. А еще мне не хотелось верить, что я сильно им увлечена и что он первый мужчина, рядом с которым я почувствовала себя по-настоящему живой.

Я зашла в столовую для прислуги, чтобы перекусить, и заметила, что остальные обедающие старались избегать меня, будто боялись заразиться моим нынешним бесчестьем. А вот Жан-Поль попытался подбодрить. Он увидел, как я ковыряюсь в своем консоме, и поставил передо мной тарелку с лапшой:

— Вот, поешьте хоть немного. Я сам ее приготовил. Вам нужно питаться, чтобы поддерживать в себе силы.

От его заботы на глаза навернулись слезы.

— Похоже, я ничего не смогу проглотить, — сказала я. — Я как будто жду, когда судьба обрушит на меня роковой удар.

Он положил руку мне на плечо:

— Вы справитесь. Вы сильная и ничего плохого не делали. Уверяю вас, правда непременно выяснится. Лично я не верю, что все это хоть как-то связано с грибами, и готов поклясться всем святым, что торговец — человек честный и знает свое дело. Наверняка выяснится, что граф скончался от чего-то другого. Может, подхватил ту же болезнь, что свалила ваших коллег.

— Может, — согласилась я.