Залив Голуэй

— Мой отец, его отец и отец его отца — всего семь поколений Маллоев выполняли для всей общины распределение и перетасовку участков. И эти поля тогда давали большие урожаи. Ро-та-ци-я назначения участков: овес, потом ячмень, потом картофель, потом под пастбище. Это сберегало почву. И всегда отдавали кусочек надела сыну или дочке, которые хотели жениться и завести свою семью. Но теперь Мерзавцы Пайки разослали своих агентов, чтобы те заставили нас разделить землю на полоски и выровнять их. Каждый за себя, все арендаторы с правом выселения без предупреждения, чтобы легче было выгнать, да еще и ссорят фермеров между собой — кому же хочется получить плохой участок? — негодовал Оуэн. — Они хотят разогнать нашу деревеньку, чтобы домик каждого стоял посредине его участка, на английский манер. Но кому захочется идти далеко ночью по темным полям, чтобы провести вечер у соседа перед очагом, слушая музыку или рассказывая друг другу разные истории? Я знаю парня по имени Фрэнси Койл, он сам из-под Шанталлоу. Его лендлорд поместил его на большом квадратном участке с домом посередине и разрешил два года не платить ренту. Идея заключалась в том, что он вроде как должен был больше работать, когда рядом не будет соседей, с которыми можно почесать языком. Такой эксперимент. Но Фрэнси не смог привыкнуть к и-зо-ля-ци-и. Его Мэгги заскучала в одиночестве. И Фрэнси пришлось нанять девушку горничную, чтобы той было с кем поговорить.

Мы все засмеялись, а Оуэн Маллой добавил, что у агентов Мерзавцев Пайков все-таки есть одна общая хорошая черта — надолго они не задерживаются.

— Мы переживаем их всех.

Какой замечательный вечер: мягкий свет уходящих лучей, тонкий аромат луговых трав, фуксии и боярышника. Я посмотрела на небо — оно было розовым и отражало в себе солнце, которое уже пряталось в залив Голуэй где-то под нами.

Чуть выше нас я заметила группку полей, уходивших вниз по склону от небольшой проселочной дороги. На них ничего не росло, и выглядели они запущенными.

— А что это за печальные участки вон там, мистер Маллой? — спросила я.

— Их называют Аскибуой. И от них же пошло название нашего таунленда.

— Аскибуой — желтая вода, — перевела бабушка. — Болотистая местность.

— Вы абсолютно правы, миссис. Перегной и трясина. На моем участке, и это самые влажные поля на пять таунлендов вокруг. Раболепствующий агент старого майора Пайка считает, что я обязан найти кого-то настолько глупого, чтобы взять эти поля. При прежней системе им нашлось бы применение в ходе ротации. Но только не теперь. Пусть лучше уж остаются невозделанными — все меньше ренты платить.

— Оттуда должен открываться потрясающий вид, — сказала я.

— Так и есть. Залив Голуэй во всей своей красе. Зимой оттуда можно видеть, как солнце садится в воду. Там красиво в любое время года.

— Может, поднимемся и посмотрим? — спросил Майкл.

— Для меня карабкаться туда слишком высоко, — сказала бабушка.

— Сходите вдвоем, — предложил Оуэн Маллой. — А мы с миссис Кили пока с удовольствием поболтаем немного.

— Бабушка. Называйте меня просто бабушка, мистер Маллой.

— Тогда я для вас просто Оуэни — так звала меня моя мама, упокой Господь ее душу.

— Да благослови, Господи, всех матерей, — ответила бабушка.

Они подружились. Очень хорошо.

— Пойдем, Онора. Чемпионке должна понравиться медленная прогулка в гору с тобой на спине, — сказал Майкл.

Майкл уже перекатал на Чемпионке большую часть ребятишек Барны. Пока он водил лошадь под уздцы туда-сюда перед хижинами, а дети важно помахивали родителям рукой, словно маленькие помещики, те переговаривались между собой: «Когда-то мы были великим народом, у которого коней было без счета. Вы только посмотрите, как наши малыши держатся в седле! Совершенно не боятся. Любовь к лошадям у них в крови».

Но сама я еще никогда так не ездила, и вот теперь Майкл поднял меня на спину Чемпионки. Одним движением своих сильных рук он усадил меня на кожаное седло, которое очень ценил, — он рассказывал мне, что это подарок от Джимми Джо Доннелли. Майкл повел лошадь с пастбища, я схватилась за ее гриву. Теперь я поняла, почему джентльмены и леди так любят ездить верхом, — отсюда мне было видно все вокруг. На вершину холма мы поднялись очень быстро.

И вот мы на месте, а внизу перед нами раскинулся залив Голуэй. Я сидела на Чемпионке, и никакие ветки, никакие кусты уже не заслоняли мне вид на голубоватые горы Клэра в зеленой бахроме леса на противоположном берегу, на волны, выплескивавшиеся на песок длинного пляжа Силвер Стрэнд, и на водный простор, уходивший в сторону моря.

Наклонившись, я тронула Майкла за руку, которой он держал поводья Чемпионки.

— Как красиво, — сказала я. — Я его никогда таким еще не видела.

Однако Майкл смотрел вовсе не на залив внизу. Он оценивал все подъемы и впадины бедного несчастного Аскибуоя — пропитанного водой и заброшенного.