Залив Полумесяца

Утро было приятным – Фюлане Султан любила проводить время с детьми. Да и, по сути, чем еще ей занять себя? Она томилась от безделья и была рада, что ее многочисленные дети не дают ей скучать в эти совершенно одинаковые тоскливые дни. Когда в холл вошел ага, Фюлане Султан, которая в этот момент как раз помогала самой младшей дочери, подняла темноволосую голову. Посмотрев на него, она спокойно отложила вышивку в сторону и поднялась.

– Продолжайте, девочки. Я сейчас.

Старшая из дочерей Гевхерхан Султан глянула на нее, после на агу, но отвлеклась на сестер, которые теперь за помощью бросились к ней. Тем временем Фюлане Султан подошла к окну, возле которого ее ожидал слуга, и приглушенно спросила:

– Кенан-ага, что у тебя?

– Есть новости, султанша.

В темно-карих глазах Фюлане Султан вспыхнуло нетерпение.

– Рассказывай.

– Все эти дни мы следили за пашой, как вы и приказали. Ничего особенного за ним замечено не было. Рано утром отправляется в Топкапы на службу, а когда заканчивает дела, неизменно едет в свой дворец. Пока что уличить его не в чем.

– А Коркут-паша, оказывается, примерный семьянин, – чуть усмехнулась Фюлане Султан, хотя в голосе ее сквозила досада. – Вот уж не ожидала. Я слышала, у них с Нилюфер Султан не все гладко. Да и за столько лет только один ребенок? В их браке определенно есть проблемы. Так почему же он, как и многие мужчины, не стал искать утешения на стороне? Ты уверен, что у него нет порочных связей?

– Если и есть, пока что он ничем себя не выдал, но мы будем продолжать следить за ним, султанша, – тихо ответил Кенан-ага. – Может, что и выяснится.

– Так а что у тебя за новость?

– Выяснилось, что сегодня паша не поехал на службу и остался у себя во дворце.

– По возвращении из похода он сразу же всю власть в совете взял в свои руки, оттеснив в сторону моего мужа, а теперь вдруг не поехал? – удивилась Фюлане Султан, сдвинув брови. – Известна причина? Неужто болен?

– Он решил провести время с семьей. Так он написал в записке, которую отправил в Топкапы. Мы перехватили гонца, и он за мешок золотых позволил моему человеку прочесть послание.

– Странно это… – в недоумении протянула Фюлане Султан. – Хотя и не так уж важно. Почему ты решил сообщить мне об этом?

– Паша сегодня едет с дочерью на охоту.

Султанша тут же прищурилась, и ее губы тронула тень коварной улыбки.

– Говоришь, на охоту? И, конечно, с ним будет четверо-пятеро охранников, не больше, так?

– Чаще всего он позволяет только двум стражникам сопровождать его. Сомневаюсь, что на охоту он возьмет больше охраны.

– Мы должны использовать эту возможность! – возбужденно заговорила Фюлане Султан, еще сильнее понизив голос. – Ждать нельзя. Необходимо закончить это дело, пока повелитель не вернулся, иначе нам будет в разы труднее провернуть все. Ведь султан Баязид наверняка начнет расследование смерти своего визиря. А пока его и Давуда-паши нет, Ахмед-паша быстро это дело замнет. Организуй все как следует, Кенан-ага. И только попробуйте ошибиться!

– Я понял, – кивнул слуга и, поклонившись, спешно направился через холл к дверям.

Фюлане Султан, обернувшись на своих детей, поймала на себе взгляд Гевхерхан Султан и ласково ей улыбнулась. После короткой заминки дочь выдавила ответную улыбку и, быстро глянув на закрывшиеся за ушедшим Кенаном-агой двери, опустила голову. Ее мать как ни в чем не бывало вернулась на тахту и, взяв в руки вышивку, спокойно продолжила свое прерванное занятие.

Дворец Нилюфер Султан.

Стены собственного дворца всегда казались ей тесными и душными – особенно теперь, когда ее существование сделалось таким пустым и, что скрывать, несчастным. Нилюфер Султан в первые годы брака часто покидала дом и уезжала кататься верхом, буквально сбегая от своей новой жизни, которая медленно, но весьма болезненно убивала ее.

Но спустя пару лет заболела ее любимая кобыла Караса, бывшая с ней еще со времен юности в Старом дворце, а после и вовсе умерла. Нилюфер Султан, для которой ее питомица была единственной отдушиной, ее молчаливым и преданным другом, которому она могла без утайки поведать о своих горестях с тем лишь, чтобы стало легче на душе, очень горевала.

С тех пор султанша редко каталась верхом и с годами потеряла интерес к тому, что прежде казалось ей неотъемлемой частью ее жизни. Пламя в ней угасло, посыпанное пеплом горьких разочарований и затаенной боли, о которой она была вынуждена молчать. И все вокруг утратило свой смысл. Султанша сознавала, что не смогла сберечь свою любовь, и потеряла единственного дорогого человека, который целиком изменил ее. Не состоялась ни как мать, ни как жена.

И она больше не чувствовала вкуса жизни. Нилюфер Султан жила по инерции, словно бы терпеливо ожидая, когда, наконец, нечто разрушит захватившую ее рутину. Ворвется в ее жизнь подобно вихрю и освободит ее из этих невыносимо тяжелых пут, приковавших ее к семье, в которой она была чужой, и к месту, где она меньше всего хотела находиться.