Залив Полумесяца

Коркут-паша внешне весьма соответствовал своей репутации. Очень высокий, с внушительной фигурой и тяжелым, властным взглядом. Он восседал на месте великого визиря подобно падишаху, покоящемуся на своем троне. Кемисхан Бей, представ перед ним, сразу же ощутил волнами исходящие от второго визиря уверенность и опасность. Против воли этот человек настораживал, заставлял напряженно поджимать плечи и втягивать шею, как в ожидании удара.

– Паша.

– Добро пожаловать, Кемисхан Бей, – усмехнувшись в черную густую бороду, отозвался Коркут-паша. – У меня мало времени, так что закончим этот разговор побыстрее. Я знаю, зачем ты здесь, и сразу хочу сказать – ты не получишь должность бейлербея Румелии.

Сбитый с толку Кемисхан Бей озадаченно на него посмотрел и выдержал пронизывающий насквозь взгляд.

– Чем это обусловлено? Я в чем-то провинился?

– Тебе, верно, совсем не хочется возвращаться в свою всеми забытую провинцию, название которой я даже не помню. Не так ли?

Коркут-паша словно забавлялся над ним, и бей совершенно растерялся, но как мог не показывал этого.

– Если вы не хотите дать мне объяснений, я дождусь возвращения султана с Давудом-пашой и обращусь за ними к кому-то из них. Далее говорить нам не о чем, и я…

– Хватит, – спокойно оборвал его Коркут-паша и, лениво поднявшись на ноги, подошел, возвышаясь на целую голову, как настоящий великан. – Из нас двоих я решаю, когда разговор окончен, а когда – нет.

– Прошу прощения, – выдавил Кемисхан Бей, уже порядком напряженный.

– Ты действительно не получишь должность бейлербея Румелии. Но я не сказал, что из-за этого тебе обязательно нужно уезжать ни с чем. Ты можешь получить в столице не менее достойную должность при моем содействии. Если, конечно, согласишься быть на моей стороне и делать все, что я сочту необходимым в рамках твоих обязанностей.

Кемисхан Бей опустил взгляд в пол, с досадой понимая, что от него требуют. Если он будет служить этому человеку и делать все, что он прикажет, то получит должность в столице, пусть и не ту, на которую надеялся. В этом случае им с семьей удастся остаться в Стамбуле, как и просила жена, которая так старательно обустраивала их новый дворец и так надеялась на то, что их дети вырастут в лучших условиях и при много больших возможностях.

Мог ли он ради гордости отказаться от этого предложения и, вернувшись во дворец, сообщить, что им придется отправиться обратно в ту глушь, из которой они было вырвались? Что им придется и дальше влачить жалкое существование на не менее жалкое жалованье санджак-бея мелкой и незначительной провинции? Нет, он слишком уважал свою жену и слишком любил своих детей. Он всегда хотел дать им лучшее, но не мог. А теперь у него есть такая возможность…

– Что за должность?

Коркут-паша хохотнул, приняв это за утвердительный ответ, и хлопнул его крепкой ладонью по плечу в знак одобрения.

– Будешь главным казначеем. И как только примешься за новые обязанности, кое-что сделаешь для меня. Но помни: теперь ты подчиняешься мне и, соответственно, хранишь в тайне все дела, которые я тебе поручаю. Если хоть кто-то узнает о том, что ты делаешь по моему приказу, я заберу не только твою жизнь, но и отправлю в преисподнюю твоих славных детишек.

Сглотнув, Кемисхан Бей заставил себя кивнуть и, наступив на горло собственной гордости, с мрачной готовностью спросил:

– Что от меня требуется?

Вечер.

Дворец Топкапы. Покои Хафизе Султан.

Она всегда питала особую любовь к синему цвету, потому этим вечером отдала предпочтение ему. Посмотревшись в зеркало на результаты трудов служанок, султанша чуть улыбнулась, будучи довольной увиденным, и обернулась на своих сыновей, которые разместились на тахте и разговаривали о чем-то своем.

Всегда сдержанная и рассудительная Хафизе Султан была на удивление заботливой матерью. Ее дети всегда были окружены лаской и вниманием. Но любая, даже самая любящая мать, никогда не заменит детям отца. И, подтверждая это, три маленьких шехзаде радостно сорвались с мест, едва порог опочивальни переступил их отец.

Шехзаде Осман был самым красивым из своих братьев, и, конечно, почти что каждое женское сердце сладко замирало, стоило ему пройти мимо гарема. Высокий, со статной мужественной фигурой, необычными для востока золотыми волосами и запоминающимся, красивым лицом с правильными чертами. Его нельзя было не заметить. Он так и приковывал к себе взгляды, даже когда хотел этого меньше всего. И он так самоуверенно улыбался, словно говорил всему миру «вам меня не изменить, как ни старайтесь». Это добавляло ему особого темного шарма.