Залив

Поднося аборигену копья в третий раз, я заметил, что наконечник одного из них расшатался. Порывшись в лендровере, я отдал ему ручные часы Фиф в обмен на два копья и вумеру, прежде чем он сломал их, демонстрируя мне. Часы можно купить за пять фунтов в любом городе.

Однажды, перекусив дюгоневым жарким и хлебом выпечки Фиф, я заметил Уинстона Черчилля, который прогуливался поблизости с явным намерением обменять два копья с длинными наконечниками и короткими изогнутыми древками. Я пошел посмотреть, что это такое, и он при помощи слов, смысла которых я не мог расшифровать, и множества наглядных жестов объяснил, что копья эти предназначены для забоя скота. Очевидно, аборигены, пробегая рядом с задремавшим быком, суют ему копье между ребрами и исчезают быстрее, чем животное сообразит, что случилось. Копья часто ломаются, когда бык падает, но сделать новое древко совсем нетрудно.

Я продемонстрировал Уинстону Черчиллю свою винтовку с оптикой, показал, как стрелять из нее. Он выстрелил… прямо в крытую корой хижину, стоявшую на берегу реки. Слава богу, что в ней и за ней никого не было. Потом он невозмутимо предложил мне два своих копья за винтовку, стоившую шестьдесят пять фунтов стерлингов. На лице его промелькнуло что-то вроде удивления только тогда, когда я забрал винтовку и вместо нее вручил ему карманный нож с множеством всяких лезвий. Не слишком далекие предки Уинстона Черчилля не поняли бы этого вообще. Но он не обиделся на меня, так как позже вернулся с двумя боевыми бумерангами со сложной резьбой и страшными на вид. Каждый имел в длину примерно два фута и шесть дюймов и форму плоской жирафьей головы и шеи. Конструкция этих бумерангов не предусматривает их возвращения после броска, однако, если такая штука попадет в вас, пройдет много времени, прежде чем вы начнете интересоваться, куда она девалась. Я нашел пояс с патронташем, большую — серебряную брошь и бронзовый браслет Фиф и обменял их на бумеранги.

Я был восхищен совершенством формы и отделкой весел, которые служили аборигенам одновременно и рулями на их больших неуклюжих каноэ. Дарси рассказал мне, что у них часто уходит много дней на поиски подходящего куска дерева и изготовление нового весла, когда они теряют или ломают старое. Они берут кусок твердого и без единого изъяна дерева футов шести длиной и дюймов двенадцати шириной и задумчиво строгают, пока поделка не станет гладкой и почти невесомой. С той же упрямой настойчивостью они вырезают свои каноэ из больших кленовых бревен, которые часто находятся на большом расстоянии от стоянки.

Во время переходов абориген все время высматривает деревья, годящиеся на древки копий и каноэ, и замечает места на будущее. Однажды Дарси купил каноэ у одного аборигена-ковбоя за мешок муки, несколько фунтов сахара и противомоскитную сетку. Абориген только что пригнал ее с другой реки, впадающей в залив, проделав путь в полтораста миль. Он потратил на изготовление ее из бревна десять недель.

Я был не настолько честолюбив, чтобы приобрести каноэ, хотя они мне нравились, но на весло я позарился. Поскольку мы с Уинстоном Черчиллем уже наладили торговые связи, я снова порылся в своих вещах и пред-дожил ему моток цветной тесьмы, фонарик с плоской батарейкой, сигару и цифровой замок, который был в бездействии, так как я забыл цифру, которую надо было набирать. За все это он предоставил мне выбор из семи весел. Я не уверен, что то, которое я выбрал, принадлежало ему, но никто из зрителей не выразил протеста. Думаю, что потом он честно поделился с владельцем.

В тот же вечер, когда мы с Фиф раскатывали спальный меток, за углом послышались каркающие звуки, несомненно извлекаемые из диджери-ду.[7] Мы пошли посмотреть, что там, и увидели Уинстона Черчилля, который сидел, прислонившись спиной к стене хижины, уперев шестифутовый полый инструмент в большой палец ноги. Он хотел максимально использовать свой импровизированный рыночный день. Инструмент был изготовлен из полой ветки эвкалипта и разукрашен коричневыми и белыми узорами. При слабом свете, падавшем из окна хижины, вид у него был очень солидный. Уинстон Черчилль выдувал простую протяжную мелодию, время от времени втягивая воздух через нос, но ни на секунду не прерывая потока звуков. Хотелось бы знать, как он это делал.

Наступила моя очередь, и вскоре я кое-как овладел инструментом. Ду-диди, ду-диди, ду-диди-ду! Пришлось купить. Фиф оказалась не менее способной, чем я. Мы зажгли лампу и стали снова рыться в вещах. Пара дырявых штанов Фиф. Красно-желтое платье. Пара теплых носков. Большая игла. Зажигалка с запасом кремней. Нож в ножнах (запасной). Пригоршня шариков (крокодильи глаза, которые Дарси вставлял в чучела!).

Темные очки без одного стекла. Коробка слипшихся мятных лепешек. Уинстон Черчилль был доволен всем этим, а мы были довольны своим новым диджери-ду.

На следующее утро лубра, по имени Полай, выглядела очень нарядной в красно-желтом платье Фиф. Не то что Уинстон Черчилль, который являл собой уморительное зрелище, гордо выступая в розовых штанах Фиф и теплых носках.