Залог мира. Далёкий фронт

Капитан снова начал говорить об американской конституции, о её преимуществах и правах, которыми в данное время широко пользуется советская девушка Таня Егорова.

Маркову надоело слушать.

— Нам, очевидно, придётся обратиться к вам совершенно официально, — сказал он, поднимаясь. — Мы не можем допустить, чтобы советские люди исчезали без. следа, чтобы мы даже не имели возможности с ними поговорить. Это наводит на грустные размышления.

— Что вы хотите этим сказать? — насторожился Брэтфорд. — Вы не верите моим словам?

— Я не хочу сказать ничего больше того, что я сказал.

— Я чувствую сомнение в ваших словах, — сказал американец. — Поэтому советую вам проехать в дом Кросби, где жила Егорова перед приходом к нам. Там вам смогут рассказать о её подлинных настроениях. И ваши сомнения рассеются.

Американец тоже поднялся. Марков произнёс несколько обычных вежливых слов и вышел.

Теперь он был твёрдо убеждён в том, что дело здесь не чисто. Может, и в самом деле ему следует поехать в дом. Кросби? Может, там он найдёт какую-нибудь ниточку, которая приведёт его к Тане?

Он высказал свои соображения секретарю посольства.

— Правильно, — согласился секретарь. — Поезжайте туда и постарайтесь всё разузнать.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Пока машина, мягко покачиваясь, мчалась на север от столицы, майор Марков молча сидел рядом с шофёром и думал о том, как ему следует вести себя в доме Кросби.

В глубине души у него шевелилось недоверие к этим вежливым, хорошо воспитанным людям. Нельзя понять, когда они говорят правду, а когда хладнокровно и расчётливо лгут. И всё же он не хотел верить в то, что они предали Таню. Ведь она, действительно, спасла жизнь Джен Кросби. Неужели эти люди лишены самого элементарного чувства благодарности?

«Чувство благодарности! — подумал с горечью Марков. — Оно живёт в этих людях только до того момента, пока выгодно быть благодарным, пока не дойдёт до кармана».

А что если всё это правда, если Таня действительно перешла к американцам? Может, было что-то, чего не знал майор Марков, может, тень измены коснулась её и сейчас она решила скрыться от правды?

Но ведь не для того, чтобы сейчас изменить, трижды бежала Таня из немецких лагерей, рискуя жизнью? Нет, майор не верил в предательство Тани.

Мысли сменяли одна другую, предположение сменялось предположением, а Марков не мог прийти к определённому твёрдому выводу. Всё должно выясниться в доме Кросби. Как он должен вести себя с ними?

«На месте увидим, что надо делать», — решил майор, когда машина остановилась перед знакомыми воротами.

С этой мыслью он вышел из машины и направился к дому Кросби.

А здесь происходило что-то необычное, нарушившее привычный порядок. К завтраку миссис Кросби вышла в трауре, и это определило настроение остальных обитателей дома на целый день. У них тоже появились на рукавах чёрные повязки, и всё. они ходили со скорбными лицами, опустив глаза, как будто мысли их были направлены к богу с мольбой об отпущении грехов капитану Генри Стилмену.

Но тот, кто заглянул бы в их души, увидел бы другое: не о боге, не о грехах думали эти люди перед лицом смерти, прошедшей рядом. В их сугубо земных мыслях не было и следа покорности господу богу.

Все знали, что здесь совершено преступление, но никто даже самому себе не признавался в этом.

Обитатели дома то ненадолго сходились в гостиной, обмениваясь несколькими словами, то расходились по своим комнатам. Внешне это выглядело как выражение глубокого горя, в действительности же вызывалось неуверенностью, тревогой ожидания.

И когда около, полудня в гостиной прозвучал телефонный звонок и голос с явным американским акцентом попросил к аппарату мистера Гибсона, Джен побледнела.

Но, видимо, ничего плохого Гибсону не сообщили. Больше того, на его лице отразилось даже подобие улыбки. Он поддакивал своему собеседнику и, наконец, поблагодарив, положил трубку.

В гостиной в этот момент находились все обитатели дома, они с тревогой ждали, что скажет Гибсон. А он посмотрел на каждого, несколько дольше задержав взгляд на лице Джен, и медленно начал:

— Я должен сообщить вам очень печальное известие, друзья мои… — Он опустил глаза и сделал большую паузу, но выражение его лица совсем не соответствовало ни тону, ни смыслу его слов. — Да, очень печальное известие. Сегодня ночью, во время бомбёжки, в концентрационном лагере номер шесть погибла наша Таня. Бомба попала прямо в её барак. От него не осталось и следа. Мы должны помолиться за спасение её грешной души. Она была ещё молода и, безусловно, может рассчитывать на божье милосердие.

Наступившее молчание внешне могло показаться и в самом деле молитвой за грешную душу Тани.

А в действительности самые различные чувства бушевали сейчас в этих людях. Если миссис Кросби и Крауфорд искренне ужаснулись, узнав о гибели Тани, то Джен не испытала ничего, кроме чувства радости и сладостного ощущения безопасности. Нечто подобное испытывали Кросби и Гибсон, но у них это чувство не было таким острым.