Залог мира. Далёкий фронт

Штельмахер жадно читал рукопись. Капитан Блумфильд недаром приказал им ознакомиться с этой пьесой. Она прекрасно иллюстрировала истинную политику Америки и Англии. Короче говоря, это была одна из тех антисоветских пьес, каких впоследствии появилось немало в западных зонах. Но сейчас пьеска показалась Штельмахеру настоящим откровением.

— Прочитали? — спросил Блумфильд, отрываясь от газеты. — Понравилось?

— Чудесно! — в один голос откликнулись Гильда и Штельмахер.

— Так вот, — продолжал капитан. — Эта пьеса предназначена не для вас. Когда-нибудь она, конечно, увидит рампу. Но мы не торопимся. Играть главную роль должна будет известная актриса. Мы подумываем об Эдит Гартман. Вам поручается заинтересовать её, рассказать об условиях, которые здесь для неё могут быть созданы, и привезти её сюда, в английский сектор. Вот вам главное задание на ближайшее время.

— Я думаю, это будет очень трудно осуществить, — осмелился сказать Штельмахер.

— А я этого не думаю. Госпожу Гартман надо только заинтересовать. Убеждения у актёров не слишком-то устойчивы. Они их меняют часто и легко. Всё равно что роли: новая роль — новые убеждения.

Капитан самодовольно рассмеялся — уж очень понравилась ему собственная острота. Гильда и Штельмахер даже не улыбнулись.

— Кажется, моё предложение вам не по душе?

— Что вы, что вы! — торопливо ответил Штельмахер. — Мы попытаемся.

— Вы дадите мне знать, как только Эдит Гартман согласится приехать в Берлин. Мы широко осветим в газетах её возвращение на столичную сцену. А скажите, кстати: сообщение в «Теглихе рундшау» о советской пьесе с её участием — это что, просто пропаганда?

Штельмахер не знал, как ответить. Правда могла рассердить начальство, а за ложь он мог поплатиться.

— Это сообщение ещё не проверено, — туманно ответил он.

— Хорошо, — сказал Блумфильд. — Желаю вам успеха. Главное, держите связь со мной и больше ни с кем. Понятно?

— Понятно, — ответил Штельмахер. — Но каждая работа требует денег, прежде всего денег.

— Деньги будут, — ответил капитан, подкрепляя свои слова широким жестом. — Об этом можете не беспокоиться.

Но именно это и тревожило Штельмахера. Он прекрасно знал старую английскую манеру много обещать и ничего не платить. К тому же Англия сейчас бедна, как церковная крыса, сама занимает у Америки… Пожалуй, надо договориться поточнее.

— Мы сейчас так израсходовались, — жалобно начал Штельмахер. — Мы бы хотели знать, какими суммами можно…

— Это праздный разговор, — заявил капитан. — Я буду платить вам сдельно.

— Должен сказать, что американцы…

— Можете не говорить!

Капитан возмутился. Чёрт знает, что происходит! Американцы действительно успели развратить немцев своими деньгами.

Гильда сохраняла красноречивый нейтралитет, но Штельмахер не сдавался. Капитану пришлось уступить, и он нехотя выписал чек на весьма скромную сумму.

Приём на этом закончился. Штельмахер думал, что капитан его отпустит, а Гильду задержит, но англичанин рассудил иначе. За молчаливое сочувствие этому долговязому во время разговора о деньгах фрейлейн Фукс должна понести кару. Не придётся ей пользоваться расположением капитана Блумфильда. Пусть отправляется к себе в Дорнау, это будет хорошим наказанием за непокорность.

Гильда не очень-то скорбела об этом. На прощанье она лукаво и многозначительно спросила у капитана адрес знакомого офицера из американской разведки. Цель вопроса была очевидна, и адреса капитан не дал.

— Ничего, как-нибудь разыщу, — заметила Гильда, выходя из комнаты.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

В Дорнау прибыл взвод сапёров во главе с молоденьким, очень смешливым лейтенантом. Только разговаривая с начальством, лейтенант Борисов сохранял серьёзный вид. Всё остальное время улыбка не сходила с его лица. Даже самое трудное и ответственное задание никак не отражалось на его настроении.

Свой взвод он называл «ударным отрядом по демилитаризации Германии» и, пожалуй, такое название соответствовало истине.

Действия сапёрного взвода лейтенанта Борисова заключались в уничтожении военных заводов, расположенных на территории советской зоны оккупации. Это уничтожение проводилось решительно — заводы просто сносились с лица земли. Практика показала, что вывезти станки и машины ещё недостаточно. Там, где сохранились корпуса и подземное хозяйство, можно очень быстро наладить самое сложное производство. Вот почему последовательно выполняя решения Потсдамской конференции, советская оккупационная власть сносила военные предприятия до основания.

Патронный завод возле Дорнау представлял собой большое предприятие, хорошо приспособленное для работы в военное время — большая часть цехов была упрятана под землю. Получилось как бы два завода — один наверху, и другой — дублирующий, надёжно укрытый от вражеской авиации толстым слоем земли и бетона. Завод не прекращал работы даже в случае выхода из строя нескольких цехов, что легко могло произойти во время налёта.