Заложник

Вспомнил о Грязнове и подумал, что он единственный, пожалуй, человек, который даст самый правильный совет касаемо банкирских соблазнов. Уж он-то эту публику каждый божий день перед глазами держит. А как же иначе? То застрелят кого-нибудь, то в «мерседесе» взорвут, то похитят и миллионы баксов в качестве выкупа потребуют… Для кого свои разборки, а начальнику МУРа постоянная головная боль. Да уж, нечего говорить, обожает он банкирскую братию. Он ведь и банкиров, и бандитов всегда держал для себя на одной ступени. Ничего не возразишь, прав по-своему. Какие бандиты, такие и банкиры. Или наоборот? Что-то нынче многовато у тебя парадоксов, Турецкий! Не замечаешь? А все оттого, что ты никак не переживешь последней своей победы. Хотя, как тебе известно, господин Грозмани со товарищи уже наверняка подали апелляцию Председателю Верховного суда Российской Федерации. И на этом вряд ли остановятся, может, даже в Европейский суд по правам человека обратятся, слишком ведь крупные адвокатские гонорары задействованы. Все это понимают, но… Закон есть закон, для всех писан. Даже для такого засранца, как Вадька Новоселов, олигарх, тудыть его растудыть, жулик, на котором клейма уже ставить негде!

Турецкий подумал, что злиться и портить себе настроение нет пока никакой нужды. Всему свое время. И вот тут, словно почувствовав на расстоянии настроение Александра Борисовича, ему и позвонил вернувшийся Меркулов.

— Саня, если есть свободная минутка, зайди, пожалуйста.

Недобрый знак, подумал сразу Турецкий. Когда Костя вот так ласков и предупредителен, значит, пойди помой голову и состриги волосы на макушке, чтоб не мешали показательной казни. Либо приготовься схлопотать на ту же собственную шею очередной «тухлый висяк».

И еще мысль мелькнула: не летчик ли тут? Нет, ну это уже слишком…

Костя был озабочен, но не более того. Значит, разгонов не предвидится. Турецкий усмехнулся и подумал, что, вероятно, вполне может выглядеть как нашкодивший школьник, хотя никаких грехов, достойных немедленного осуждения, за собой не чуял.

— Садись, Саня. Чайку? Кофе?

— Кофе мне уже собственный надоел… Вот довелось попробовать мне недавно…

— Да, ты рассказывал. Значит, чаю? — Меркулов наклонился к интеркому: — Клавдия Сергеевна, сделайте одолжение, парочку стаканчиков хорошего чайку. С лимончиком, пожалуйста.

— В горле пересохло? — участливо спросил Турецкий, понимая, что там, откуда только что возвратился Костя, чайку не шибко попьешь.

Это вот в старые времена, когда приглашали в большой дом на Старой площади, вежливый инструктор и чайком с крохотными пирожными угостит, и улыбнется ласково. Потом, правда, случалось, такое ляпнет, что хоть стой, хоть падай. Но, справедливости ради, дураков там тоже недолго держали и, соблюдая собственные правила игры, назначали таких деятелей на ответственные посты в разные конторы, издательства, например, где те из-за отсутствия хоть какого-либо таланта не могли здорово навредить. А по мелочам — сколько угодно, политической системе от этого ни холодно, ни жарко. И это — главное! Тоже до поры, до времени, конечно…

Торжественная Клавдия внесла поднос с чаем, сахаром и печеньем. Многозначительно посмотрела на Турецкого, и Александр вежливо ей кивнул: когда он сюда шел, секретарши не было в приемной, куда-то выходила.

Костя также кивком поблагодарил ее и сказал Турецкому:

— Давай пей и слушай, что скажу…

Мистика продолжала витать над головой Александра Борисовича. И даже понемногу сгущаться.

Речь в Администрации действительно шла о том трагическом случае, свидетелем которого Турецкий случайно оказался во время пикника в поселке Солнечный. Погиб во время испытаний нового самолета известный летчик Алексей Мазаев.

К сожалению, фамилия эта ничего не говорила Александру Борисовичу. Стариков, бывших испытателей, он помнил, а молодежь, по сути своих ровесников, откуда мог знать, если жизненные интересы лежали уже давно в другой плоскости?..

Коллеги летчика, тоже очень известные люди, вышли прямиком на Президента с просьбой о присвоении Мазаеву звания Героя России, обосновав ее тем, что человек ценой своей жизни спас жителей целого поселка, сумев в критической ситуации увести разваливающийся самолет в сторону.

Да, и это тоже видел, но оценил по-своему Александр Борисович. Тягостный, честно признался он себе, был момент…

А Мазаев этот, оказывается, был в кругах, связанных с авиацией, человеком знаменитым, с поистине героической биографией, военным летчиком, полковником и все такое прочее. Вроде бы, сказали Меркулову, никаких проблем, да и чисто по-человечески, какие могут быть возражения, если человек по всем понятиям совершил подвиг. Кого ж еще и награждать, как не таких вот, как он, да еще и посмертно? Ну и все, вопросов вроде бы нет. Но…

На месте гибели работает ведомственная комиссия, до окончательных выводов еще далеко. Но, похоже, что там все далеко не однозначно. Пилотов было двое, один сумел спастись, и никто как бы винить его не собирается, однако…