Заложник вчерашнего дня

— Чем тебе не нравится пицца? — спросил Чародей. Его молодое лицо светилось от удовольствия; янтарные крапинки мерцали в радужной оболочке глаз.

— Почаще пользуйся телом, — ответил Джек. — Тогда почувствуешь некоторые неудобства.

Золотистый молчал, механически пережевывая пищу. Мрачные глаза его поблескивали цветом водянистой крови.

Громадное сводчатое помещение было реконструировано во время краткого отсутствия Гарри. Пол теперь покрывал мягкий, черный, слегка подающийся под ногами материал. Стены были цвета красного бургундского вина и, казалось, поглощали свет. Только хрустальный купол вверху остался прежним. Он каким-то образом поляризовал невыносимо белое сияние Вселенной снаружи, снижая его интенсивность, иначе люди просто ослепли бы. Теней не было, свет шел отовсюду. Он словно проникал сквозь весь корабль, и Гарри показалось, что он может рассмотреть молекулярную структуру звездолета, различая отдельные атомы.

— Как вы думаете, что сейчас происходит? — спросил он, взяв себе кусок пиццы.

— Не знаю, — ответил Джек. — Мы, вероятно, находимся уже за пределами самих «нор». Данная эра слишком далека даже от появления протогалактик. Он взглянул вверх, на белый жар. — Нам неведомо, что тащит нас назад, и когда это прекратится.

Гарри сглотнул.

— Я знаю.

Золотистый показал первый признак интереса к разговору.

— Что?

— Эрл Томас. Он завлекает нас на свою игровую площадку.

— Откуда тебе известно?

— Вы разве не чувствуете? — спросил Гарри.

Глория взглянула на Джека. Глаза ее чуть сузились.

— Чувствуем? Что?

Гарри попытался найти слова, способные выразить странные ощущения, которые он испытывал на протяжении последнего часа. Медленный, всасывающий зов, словно достигающий каждой молекулы его тела.

— Он зовет меня. Именно меня. На вас ему наплевать.

— Ты знаешь, почему? — возбужденно спросил Джек.

— Артефакт. — Гарри задумался. — Дело в артефакте.

Джек ждал, приоткрыв рот.

— Ну, и что тебе еще известно?

— Не важно. — Юноша покачал головой и взял себе еще пиццы.

— Почему? — спросила Глория.

— Скоро мы все выясним. Мы почти прибыли.

Золотистый поднял голову. В ярком сверкании белого света его бледно-рубиновые глаза стали почти прозрачными. Гарри вздрогнул. Он больше всего на свете боялся Эрла Томаса, и странный вакуум, окружавший Золотистого, внушал похожие опасения. Было что-то нечеловеческое, машинное в обоих этих людях.

— Он приближается, — предупредил Золотистый.

Слова его казались сигналом.

Вселенское сияние вдруг исчезло, и они очутились в кромешной тьме.

— Что произошло? — испуганно спросил Гарри.

— Мы прошли световую точку, — донесся до него голос Джека. Пространство вокруг нас стало жарче, температура поднялась выше трех тысяч градусов по Кельвину. Фотоны не могут сюда проникнуть. Фактически, мы вступаем в период Большого Взрыва.

Глаза Гарри постепенно привыкли к темноте, и он увидел, что каждого Основателя окружает слабое, призрачное свечение. Очертания их фигур мерцали, так что их тела казались дырами в самой темноте.

— Откуда вам известно, что он приближается? — спросил он Золотистого.

— Он уже вторгается в мое пространство.

— Что вы имеете в виду?

Он услышал, как Глория шумно затянулась. На конце ее сигареты загорелась крошечная красная точка.

— Мы не полностью существуем в реальном времени.

Гарри молчал. Опять появились загадки. Голос Глории звучал взволнованно. Неужели Основатели тоже напуганы?

— Что это означает?

— То, что ты видишь сейчас. Мы не совсем реальны.

— Вы также реальны, как и я, — фыркнул юноша.

— Мы только пользуемся телами, время от времени. Когда нам нужно тело, мы строим его. Но мы сами, наши личности, существуют… в другом месте.

— Как такое возможно?

Глория вздохнула.

— Это произошло очень давно, в древнейшей истории. Мы живем в так называемой Метаматрице, иногда путешествуя в другие места. Мы — люди, но особого рода.

— Какое-то безумие, — Гарри покачал головой. — Вы все сошли с ума. Эрл Томас приближается! Это что-нибудь для вас значит?

Голос Золотистого разрезал тишину, как пила, вгрызающаяся в дерево.

— Это значит для нас все, Гарри. Мы готовились к этому моменту почти триста лет. Ты думаешь, что все это — совпадение? Мы поняли, что представляет из себя Томас в момент его появления. Аномалия, Вселенская аномалия. Его существование невозможно. Артефакт, содержащий его генетический код, тоже невозможен. И ты невозможен. Три невозможности в одной упаковке. Мы должны были что-то предпринять. — Он умолк.

— Все, что мы сделали, — угрюмо продолжил Джек, — продиктовано деятельностью Томаса. Он атакует нас четверых, и само человечество, которое мы определенным образом представляем. Нападение ящеров — его последняя и наиболее явная попытка уничтожить нас. Но мы давно уже знаем, что он — наш враг.

Гарри подумал о ресурсах, которыми располагали Основатели. Планеты, высокоразвитые цивилизации прошлого, невероятная компьютерная мощь.

— Почему же вы не убили его?

— Потому, — ответила Глория, — что не смогли.