Заложник времени. Заметки. Размышления. Свидетельства

Виктор Петрович Поляничко, один из наиболее молодых и способных воспитанников Челябинского обкома КПСС, начинал после комсомола профессиональную партийную работу в Челябинском горкоме КПСС, затем, поработав в Оренбургском обкоме КПСС, полной чашей испил от имени и по поручению ЦК КПСС всю горечь трагедий и утрат в Афганистане, Азербайджане и Нагорном Карабахе, вынес вместе с другими крушение былых партийных авторитетов и иллюзий, был многократно и жестоко бит противоборствующими сторонами в печати и на телевидении. Я не назвал многих из тех, с кем вместе проходил и усваивал уроки Челябинска. Надеюсь, они поймут меня и не осудят. Мы редко теперь встречаемся, ибо живем в режиме выживания, на встречи и воспоминания ни сил, ни времени не остается. Однако осознание того, что рядом с тобой живут люди с присущей челябинцам редкой человеческой надежностью, очень помогает нести свой крест. Не будь их, трудно было бы выдержать те нравственные испытания и перегрузки, которые обрушились на нас в это смутное время.

Я не разделяю мнения о том, что для добрых отношений, для дружбы мы открыты лишь в молодые годы. Думаю, многое здесь зависит не только от твоей личной расположенности, а больше от той атмосферы отношений между людьми, в которой ты живешь. Зависит от того, что больше преобладает в этих отношениях: корысть, подхалимство или искренность, доверие. Отношения эти формируют и ту среду, в которой или рождается дружба с доверием и верой в людей, или торжествует принцип «ты мне, я тебе», где бескорыстию места не остается. В челябинской провинции в личных отношениях между партийными работниками преобладало доверие, и потому так было много места отдано бескорыстию – крестной матери дружбы между людьми.

Историку Карамзину принадлежит мысль: «Россия сильна провинцией». Кем же они были – партийные работники провинции? Служивыми удельных партийных князей, опричниками сурового партийного режима, как нередко теперь их представляют в глазах общественного мнения, или страдальцами – жертвами и заложниками сурового времени?

Время обмануть нельзя, оно, рано или поздно, всех расставит по своим местам. Определит оно свое место и партийным работникам провинции. И тогда станет ясно, что они больше других заслуживают и сочувствия, и уважения за то, что несли на своих плечах все несуразности тяжелого партийного прошлого. Они тоже повинны в грехах партии как исполнители ее недобрых дел. Но они же исполняли и все ее добрые дела. Эти люди не умели себя жалеть, беречь и работали обычно столько, сколько требовало дело, не требуя вознаграждения и не получая его. Партийные работники на местах, если пользоваться инженерной терминологией, были теми несущими конструкциями сложного, гигантского партийного механизма, которые своей надежностью и своими повседневными усилиями обеспечивали его прочность и жизнестойкость.

В своем большинстве это были люди высоких профессиональных и деловых качеств. Они обеспечивали ценой неимоверных затрат и усилий жизнедеятельность городов и сел, заботясь о том, чтобы из скромных фондов, дарованных центром, накормить, одеть, обогреть. Не врут критики нынешних управителей, судя по Москве, Ленинграду и многим другим городам и весям, когда говорят, что делали они это куда с большим старанием и умелостью. Они всегда были больше тактиками, и стратегические беды экономики не их вина. В их деятельности я вижу ответ на вопрос, который сегодня не сходит со страниц печати, передач радио и телевидения: почему у административной власти в провинции вновь в руководителях оказались представители партократии? Если не политиканствовать и быть честным, то следует признать неизбежность этого обстоятельства: у руководства оказались те, кто лучше других знал положение дел и кто лучше был подготовлен к управлению регионами в это сложное время.

Наконец, будем справедливы и признаем, что эти люди куда меньше были связаны с большой политикой партии, чем мы им приписываем. Доподлинно знаю, что у них никто не спрашивал, как поступать с Чехословакией в 1968 году и стоит ли вводить войска в Афганистан. В моем представлении они всегда были больше технократами, чем партократами, чернорабочими, а не элитой партии.