Заложники

Гонцы последовали за ним. Челядинцы занялись лошадьми прибывших, а воины, перед тем как войти в дом, остановились на пороге и, стряхнув промокшие насквозь накидки, шагнули в низкую дверь избы.

Князь Скирвайлис велел остаться в горнице только сыновьям и Вилигайле, остальным приказал удалиться в людскую.

— Говорите, — разрешил он, опустившись в кресло, стоявшее в конце стола.

Бородатый воин, приблизившись на несколько шагов, стал вполголоса излагать суть дела:

— Мы встретили у Локисты князя Витаутаса[1]. С ним было еще пятеро человек. Они прибыли из Пруссии. Хотят срочно видеть вас.

— Нужно было привести сюда, — нетерпеливо поерзав, сказал Скирвайлис.

— Князя сопровождают двое крестоносцев, — добавил гонец.

Скирвайлис нахмурился. Стиснув на столе руки в кулаки, он процедил сквозь зубы:

— Князь Витаутас не может обойтись без сопровождения собачьей своры.

Он тяжело засопел, как разъяренный зубр, и задумался. Остальные выжидательно молчали.

Резко вскочив с места, Скирвайлис подошел к бородачу.

— Завяжите германцам глаза, поплутайте с ними по лесу и только тогда езжайте ко мне, — сказал он, положив руку на плечо гонцу.

— Но ведь уже ночь. Мы с трудом нашли сюда дорогу, князь, — удивленно возразил воин.

— Делайте, как вам велено.

Гонцы собрались прощаться, но тут Скирвайлис обратился к старшему сыну Юдикису:

— Покорми воинов. И дай им по ковшу пива…

Гости прибыли далеко за полночь. В доме Скирвайлиса никто не спал: нужно было накормить их ужином, приготовить ночлег, пристроить где-нибудь шестерых лошадей. Дочь Скирвайлиса, Мингайле, вынимала из сундуков холщовые простыни, меняла наволочки, постельное белье. Все засуетились, загомонили, забегали туда-сюда, не зная, за что приняться в первую очередь. При одной только мысли о том, что здесь вот-вот появится сын достопочтенного Кястутиса, самого любимого литовского князя, дворовых охватывало неописуемое волнение. Женщины и девушки вздумали даже повесить на шею украшения, надеть браслеты — ни дать ни взять ждали, что к ним, гарцуя, прискачут женихи или сваты. Гругис подтрунивал над ними, а сам, сгорая от нетерпения, все время выскакивал в непроглядную, пронизывающую до мозга костей холодную ночь и, склонив набок голову, вслушивался в звуки, доносящиеся со стороны леса.

Только хозяин огромного двора, старик Скирвайлис, казался невозмутимым. Глубоко задумавшись, он сидел за столом в горнице. Человека, прожившего долгую жизнь, видевшего много смертей и не раз глядевшего ей в глаза, трудно чем-нибудь удивить. Хозяина Локисты вовсе не обрадовала последняя весть, его терзали недобрые предчувствия. Выходит, князь Витаутас не сумел отвоевать свои владения и второй раз вынужден был кинуться в объятия к крестоносцам. Вряд ли они его так легко отпустят. Последние штаны и рубашку снимут. А главное — снова потребуют продать жемайтов. Они для двух орденов — что кость в горле. Надеются с помощью Витаутаса ее вытащить.

Скирвайлис вспомнил прежние встречи с великим князем литовским Кястутисом и его сыном. Во времена, когда цел был Локистский замок. В его высоком чертоге встречали почетных гостей. Было чем похвастаться и чем попотчевать. Воины загнали однажды прямо во двор замка огромного зубра, который до смерти напугал юного князя Витаутаса. С проворством белки он вскочил на вышку. А его светлость отец всех жемайтов и литовцев Кястутис не побоялся остаться во дворе. И мохнатый зубр опустился перед ним на колени. Словно князь поверг его на землю одним своим взглядом.

Эх, знатный был замок — высоченный, могучий и неприступный… А теперь что? На его месте развороченная, изуродованная горка. Нет больше в Жемайтии замков. Аукаймис, Бисена, Колайняй, Медвегала, Медининкай, Кражяй… Кучи пепла и камней. Все смели на своем пути своры крестоносцев. Что ни год налетали как саранча, как чума, как стая голодных волков. С пушками, осадными башнями, таранами, котлами со смолой.

Во дворе раздались голоса, и Скирвайлис догадался, что прибыли гости. При одной только мысли о том, что ему придется впустить в свой дом двух врагов, у него защемило сердце. С недобрым или неприятным человеком жемайт обычно разговаривает только во дворе или даже за воротами.

Разомлев от жаркой бани и доброго пива, князь Скирвайлис неохотно поднялся из-за стола и тяжелой поступью направился к двери. Остановившись на каменном приступке, он вгляделся в темноту и увидел отряд мужчин, конские головы, услышал нестройный гомон. Неподалеку, бросаясь на людей, ярились и выли косматые псы. От шумного темного кома отделился невысокий коренастый человек, закутанный в черную и, судя по всему, насквозь промокшую накидку. Долгое сидение в седле сказалось на его походке — он шел вперевалочку нетвердым, широким шагом. Рядом шагали сыновья Скирвайлиса Юдикис и Гругис, а за ними остальные мужчины.

— Однако ты негостеприимен, князь Скирвайлис! — укоризненно произнес вместо приветствия высокий гость, подойдя к порогу дома. — Мы промокли, замерзли, как собаки, зуб на зуб не попадает.

— Постараемся вас обогреть, — глухо пробасил хозяин и широко распахнул дверь.