Заложники

По утрам, выбираясь из вонючего подвала, который мать стыдливо именовала цокольным этажом, он начал бегать трусцой. Дистанции еженедельно увеличивал на сто шагов. В студенческом дворике, где заканчивался его маршрут, подходил к самому маленькому турнику и с пыхтением подтягивался. Сначала два раза, потом пять, а позже и более десятка. Примерно тогда же состоялась его вторая судьбоносная встреча. У тех же лесенок и турников его заприметил меднолицый сгорбленный человек. Сначала меднолицый, вежливо назвавший себя Славой, просто наблюдал за тренировками, время от времени подавая советы, но однажды вдруг поставил перед Зэфом кирпич и, примерившись, разбил ударом кулака.

- Хочешь, и тебя научу? - предложил Слава, и Петя, видевший подобный трюк впервые, конечно же согласился.

С этого дня тренировки стали проходить под руководством меднолицего, мало-помалу приобретая жесткую системность. На тех же уроках физкультуры Зэф достаточно быстро обошел самых спортивных ребят, научившись подтягиваться больше двадцати раз, отжиматься - более полусотни, без устали демонстрируя приседания на одной ноге, прозванные меднолицым «пистолетиками». Но еще более важным было то, что изменились его отношения с однокашниками. Во всяком случае, давать себе подзатыльники он уже больше никому не позволял.

- Ничего никому не прощай! - инструктировал Слава подростка. - Спустишь обиду сегодня, а завтра тебе сядут на шею. Заведи список обидчиков. И ничего никогда не забывай. Ты забудешь, люди потом напомнят…

И Петя не забывал. На последней страничке тетради по математике завел пару граф. В первой фиксировал обычные обиды, во второй - «смертельные».

Расправы, как и учил Слава, подготавливал с неспешностью, обычно провоцируя обидчика на первый шаг, стараясь просчитывать все до последнего хода. Варианты сценариев он даже показывал своему «учителю». Усмешливо крякая, Слава кое-что подсказывал, а попутно знакомил с ударами, о которых Петя и слыхом не слыхивал.

Таким образом, уже к концу года оба списка были аннулированы. При этом за обычные обиды Петя расправлялся прилюдно, за «смертельные» - в местах, где никто не мог видеть совершаемых экзекуций. Это было особенно важно, поскольку главных врагов Слава заставлял не просто наказывать, а «опускать».

- Опущенный - значит, уже не человек. Стало быть, ни голоса, ни прав уже не имеет. - Слава довольно потирал татуированные руки. - Опустишь противника, значит, поставишь точку. Пощадишь - всего-навсего запятую. То есть спустя срок обидчик вернет тебе все сторицей.

И он же придумал для паренька кличку Зэф.

- По имени тебе зваться ни к чему. Будешь вечно либо Зефирчиком, либо, не дай бог, Петухом. Поэтому назови себя сам и не позволяй никому звать иначе.

В каких-нибудь полтора года Слава стал Зэфу вроде отца. Купил спортивную одежонку, время от времени подкармливал, а то и вовсе снабжал деньгами. Впрочем, вопрос денег тоже решился сам собой. Точнее говоря, его решали «опущенные». На этапе последних экзекуций, когда, стоя на коленях, вчерашние враги размазывали по лицу слезы, вымаливая прощение, Зэф милостиво выдавал искомое. Вернее - продавал. Все равно как индульгенцию в древние времена.

Неизвестно - чем бы завершилось наставничество Славы, но однажды вместо черного сверкающего «кадиллака», который обычно увозил меднолицего, к спортивной площадке подкатил милицейский «УАЗ». И впервые Зэф близко разглядел стальные наручники, так легко и просто сомкнувшиеся на татуированных запястьях наставника. Слава уходил улыбаясь, словно и не в тюрьму шел. На прощание успел даже подмигнуть.