Заложники любви

   —  Да ты не кипи, не заходись впустую. Не хочешь, не надо. Под пистолетом не принуждаем. Это дело добровольное! Одно обидно, переоценил я тебя как человека и мужика. Считал особым, закаленным, а ты слабак. Выходит, ошибся, не разглядел, не понял тебя. Принял ворона за сокола. Это впервые в моей жизни случилось. Что ж, выходит, и я ошибаюсь в людях. Вон какую истерику закатил, даже не увидев общежития, не поговорив со мною об условиях. А ведь было что послушать. Стыдно тебе, мужчине, вот так опускаться,— вздохнул начальник, и Егору стало неловко. Он ерзал на стуле так, словно сидел на колючем еже, с какого встать нельзя, а и сидеть неудобно.

   —  Сколько там людей живут на сегодня? — спросил хриплым, чужим голосом.

   —  Без малого триста,— ответил Сазонов, едва улыбнувшись уголками губ. Он понял, что сумел задеть в человеке ту самую струну мужского самолюбия и достоинства. Разбудить такое дано не каждому.

   —  Все заводчане или есть со стороны? Какие-нибудь приезжие, пришлые?

   —  Вот этого не знаю.

  —   Какой там штат?

  —   Помимо коменданта восемнадцать человек. Это повара, горничные, уборщицы, дворник, да еще вахтеры. Штат можно увеличить или сократить по усмотрению коменданта. Конечно, нужны парикмахеры, прачки, но то на мой взгляд. Зарплата приличная,— назвал сумму и увидел, как улыбнулся Ильич, ответив глухо и коротко:

   —  Согласен...

   Начальник райотдела довольно улыбнулся и про себя подумал:

   —  Ну, слава Богу, сосватал!

   А вслух сказал:

   —  Все будет нормально, поверь мне, Лукич!

   Вскоре Егор появился в общежитии. Там его никто

не ждал.

  Жильцы проходили мимо, не обращая на человека никакого внимания. Комендант вошел на кухню. Грязные плиты, кучи мусора возле переполненных ведер, давно не мытые окна, двери и столы, да и жильцы — растрепанные, неряшливые, ходили по кухне сонными мухами, лениво переругивались между собой.

   —  Девчата, что это у вас творится? Неужели самим не противно готовить тут! Вы посмотрите, какая грязь вокруг! На лампочках слой пыли, полы скользкие, черные, плиты, будто со свалки взяты. Ведь вы женщины! Или себя возненавидели? Почему порядок не наведете?

  —   Ты че? Стебанулся, придурок? Пусть уборщица этим займется, мы не обязаны «шестерить» за нее,— ответила хмурая женщина, едва оглянувшись на Титова.

   —  Здесь вы готовите, вы живете, себя уважать надо.

   —  Да иди ты отсюда! Выискался указчик или придурок. Нам на работу скоро. Там платят. А тут на халяву кому надо «пахать»? Тебе не по кайфу, возьмись и сделай, а нас не доставай. Не то получишь сковородкой по лысине. Ишь, сознательный выискался! Видали мы таких! — оглядела зло.

  —   Где ваша уборщица?

   —  Сказать, где она, или сам допрешь? В загуле! Уже неделю пьет! Вот кончится запой, приползет. Теперь с нее спросу нет. Покуда получку не проссыт, не возникнет.

   —  Выходит, ждете, пока она появится, а по кухне скоро черви поползут. Как здесь находитесь?

   —  Отвали, старое чмо! Чего пристал, как геморрой к заднице? Видишь, я занята! Шурши отсюда! — взяла сковородку с жареной картошкой и ушла с кухни, пробурчав:

   —  Шмыгают тут меж ног всякие...

   В мужском туалете, куда заглянул на секунду, лучше было бы не включать свет. Лукич вылетел оттуда, зажав нос и рот.

   В комнатах, куда зашел, смотреть страшно. Было похоже, что люди и не ночевали здесь. У мужчин и женщин одинаково. На койках, стульях, на столах и подоконниках горы тряпок. Обувь раскидана по комнате, будто тут совсем недавно прошли обыски.

   —  Мужики! Почему так живете?

   —  Клево дышим! А тебе чего надо? Место подыскиваешь? Свободных коек нет. Все заняты!

   Лукич огляделся. В комнате было накурено, на столе липкая, грязная клеенка. Один из ребят спал, отвернувшись к стене, трое собирались на работу, торопились.

   —  Ребята, я новый комендант этого общежития. Давайте познакомимся! — предложил жильцам.

   —  Ой, мужик, в другой раз! Приходи вечером, после работы. Теперь не до тебя! — спешно влезали в рубашки, брюки.

   —  А этот, который спит, ему не надо на работу?

   —  Во вторую смену пойдет! Ты его не доставай. Он с будуна хуже черта! Махаться будет. Такой козел! Пусть проспится. Вчера «на бровях» приполз. Всю ночь спать не давал. Смотри не нарвись. Он, когда бухой, настоящий отморозок! — выскочили ребята в дверь.

   Лукич прошел весь третий этаж. В комнатах ни одного человека. Все ушли на работу. Где мужская, где женская комната, не разобрать. Везде одинаковый беспорядок и грязь.

   Человек опустился на второй этаж и сразу увидел уборщицу. Она приводила в порядок коридор. Вытряхивала в мешок мусор из урн, протирала мокрой тряпкой полы, что-то тихонько мурлыкала себе под нос.

   —  А где другая уборщица, с верхнего этажа? — спросил женщину Егор Лукич, поздоровавшись.

   —  Не жди ее скоро. Может через неделю иль через месяц появится. Что делать? Лихая беда свалила бабу! Вот и сшибла с ног. Когда встанет, никому неведомо. А може так и помрет...

  —   Она заболела?