Заложники любви

   —  Вот так ребенок! — вырвалось у него невольное.

   —  А что тут такого? Я же не одна курю!

   —  Они старше тебя. Организм покрепче.

   —  Ну, это как сказать,— отвернулась к окну. И закричала:

   —  Девки! Гляньте на того прикольного! Он ко мне в перерыв клеился! Все пощупать хотел, да я ему облом устроила! Тоже мне, хахаль, с пустыми лапами зависает, дурней себя ищет!

  Лукич, услышав такое, сразу вышел из комнаты. Понял, девчонку защищать не надо ни от кого. Она сама нападать умеет. Зря мать тревожилась.

   А вскоре Алку узнали оба мужских этажа. Ее приглашали, и девчонка не отказывалась. Она ходила в гости ко всем. Но ничего дурного себе не позволяла. Пила чай, кофе, к спиртному не прикасалась. Но курила и строила глазки всем напропалую. Ее пытались вызвать в коридор, погулять по городу, девчонка отказывалась. Посидев у ребят до десяти, возвращалась в комнату, переполненная впечатлениями:

   —  Ну, смешные придурки! Обсели меня, как пчелы, и жужжат в уши каждый о своем. На прогулку, в кино, в коридор зовут, а сами всю меня глазами ощупывают. Пар уже из ушей валит, рожи красные...

  —   Ты лопухи не развешивай, не дразни мужиков. Распалишь их, потом не убежишь. Не ходи, не дразни гусей. Не лезь на глаза! Самой же спокойнее будет,— предостерегали Алку взрослые девчата, но та не поверила. Подумала, что завидуют. Ей так хотелось быть в центре внимания, нравились комплименты и дифирамбы, какими щедро осыпали ее. Так прошли три месяца. И Алевтину пригласили на день рождения к одному из парней.

   —  Только заранее предупреждаю, я не пью! И заставлять, уговаривать меня не стоит,— предупредила заранее.

  —   Какая выпивка? Завтра на работу. Попьем чаю с тортом и все на том,— переморгнулись парни.

   —  А почему вас четверо, а я одна? Может, еще кого-нибудь из девчонок пригласите! А то как-то неудобно,— замялась Алла.

   —  Равной тебе во всей общаге нет!

   —  Не только в общаге, а и в городе!

   —  Любая рядом с тобой пугалом смотрится!

   —  Уважь нас, приди!

   —  Это будет самый большой подарок! — расцвел Валерий, чей день рождения решили отметить.

   Алла цвела, ее предпочли всем. У девчонки от гордости даже кончики ушей покраснели. Ей так хотелось быть лучше всех.

   Она пришла с букетом цветов и сама похожая на цветок, яркий и манящий таинственным запахом духов.

   —  Алла, ты неотразима!

   —  Сказочная фея!

   —  Утренняя звезда! — услышала град восторгов и улыбалась тихо, как и подобало королеве красоты.

   Все было пристойно. На столе торт, конфеты и банка кофе. Вокруг чашки. Парни пили кофе, угощали девчонку, незаметно подсыпали в ее чашку димедрол, засекали время, когда снотворное свалит гостью с ног окончательно.

   Кто-то вставил диск в магнитолу, полилась тихая музыка. Алевтина хотела покурить у окна, но чьи-то заботливые руки отвели:

   —  Не рискуй, можешь простыть.

   Девчонка послушно отошла, села в кресло, почувствовала, что засыпает. Она еще боролась с собой, хотела встать, вернуться в свою комнату, лечь в постель до самого утра. Но...

   Ноги уже не держали.

   —  Неси сюда,— услышала сквозь сон.

   —  Да живее! Кто первый?

   —  Давай ты, именинник!—донеслось откуда-то издалека о ком-то. Алла не проснулась.

   —  А она вовсе не девка! Пробита!

   —  Еще целкой рисовалась, стерва! — застегнул брюки второй.

   Алевтина очнулась, когда на нее залез последний, четвертый, самый громоздкий из всех жильцов. Она попыталась изобразить негодование, столкнуть мужика. Но услышала насмешливое:

  —   Слышь, не дергайся! Лежи тихо! Не коси под целку! Ты ее еще в пеленках карандашом проковыряла!

   —  А уж сколько мужиков познала и не счесть,— усмехались парни.

   —  Негодяи! Козлы! Я в суд подам. За изнасилование всех посадят!

   —  Не бренчи, крошка! Заплатим по таксе и все довольны останемся! — слез последний.

   Алла оделась и, оглядев ухмылявшихся ребят, пригрозила всем милицией.

   —  Или отдадите, сколько я скажу, или сегодня всех вас заберут и не выпустят, я не прощу никого! Опозорили, отняли невинность! Козлы!

  —   Какая невинность? Да там такая девочка, что в два кулака щелочка, вагон руды и сам туды! —смеялся последний, четвертый, громила Данил:

   —  Я по себе средь баб подружку не мог найти из-за проблем с размерами. А эта девочка хоть бы что! И не охнула! Скольких ты через себя пропустила?

   —  Я вам не предлагалась! И не собиралась здесь ночевать! И не прощу никого! — взвизгнула Алевтина, выставив мелкие, как у мыши, зубы.

   —  Ладно, братва! Давай сбросимся ей! Получай свое и больше, чтоб тебя не видели! — открыли бабе дверь, та вышла в коридор, гордо подняв голову.

   Нет, она не пошла в комнату, тут же нашла Лукича и, обливаясь слезами, пожаловалась на беду, свалившуюся на ее голову.

  —   Тебя изнасиловали? Все четверо? А почему ты не крикнула, не стучала в стену? Зачем сама пришла, да еще одна, никого не предупредила, не сказала, глупая, кто так делает? — позвонил Валерию, велел всем четверым срочно прийти к нему в кабинет.

   —  Это невозможно, что она женщина! Вы изнасиловали ее. А значит, будете отвечать!

   —  Мы заплатили ей! И она взяла деньги!

   —  Как так заплатили? — оглянулся Егор Лукич на Алевтину.

   —  Ничего не заплатили, врут они!