Заложники обмана

– Миссис Бикман выглядит крайне обеспокоенной. Она желает знать, почему ее муж не появляется дома и даже не звонит ей. История с тремя обнаруженными трупами довела ее до истерического состояния. Принялась расспрашивать о муже, но ей удалось получить единственный ответ: “Он на задании”.

– А кого она расспрашивала?

– Начальника отдела, где работает ее муж. Агентов, с которыми он работал вместе. Да любого, кто с ней разговаривал. В конце концов она обратилась к Хинки, потому что он и сам был сотрудником Бюро. Она и ее муж были с ним знакомы раньше.

– Какая позиция у Хинки?

– Жесткая. Никакого вздора. Твердо уверен, что обращаться следует только на самый верх. Отказывается принимать объяснения в духе, как он выражается, сверхсекретной чепухи.

Дарнинг сидел и слушал позвякивание кусочков льда в стакане у своего друга.

– Он заявил, что дает мне три дня на то, чтобы или сообщить миссис Бикман, где ее муж, или связать ее с ним по телефону.

– А если ты не сможешь?

– Он займется расследованием сам. Выяснит, не исчезали ли еще какие-то агенты на срок более недели. После чего обратится в отдел профессиональной ответственности министерства юстиции и попробует выяснить у них, что за хреновина происходит. Если и там начнут увиливать, он соберет свою собственную чертову пресс-конференцию и предаст всю историю широкой огласке.

Дарнинг сидел на расстоянии четырех футов от директора ФБР и внимательно изучал выражение его лица. Пытался понять, что за этим выражением скрывается, и понял: ничего, кроме этой истории, Брайана сейчас не занимает. Ничто в целом мире. Он полностью поглощен лишь одним.

– Я тебя не спрашивал, – заговорил Дарнинг, – об этих пяти агентах, которые получили задание помочь мне. Как это подавалось в Бюро?

– Они якобы получили особое задание из офиса директора. Я полагал, что поступаю с должной осторожностью. Взял агентов из пяти разных городов.

– А что сказали их непосредственному начальству?

– Ничего. Задания были секретные. Но это не может продолжаться вечно, поскольку Хинки начнет копать.

– Но пока что только ты знаешь, что дело связано со мной?

– Безусловно.

– А как насчет выражения “начнут увиливать”? Это точные слова Хинки?

Уэйн кивнул с мрачным видом. Он, казалось, совершенно утратил интерес к разговору. Ушел в себя; темная тень легла на лицо, словно между ним и горящей лампой что-то пронесли.

Но тень так и не исчезла. Она делалась все темней.

Генри Дарнинг проснулся ночью и вспомнил о том, как проявлялся синдром Брайана Уэйна, или страх, или как там еще это назвать, во Вьетнаме.

Выглядели подобные штучки по-разному, но было в них всегда и нечто общее. В конце концов Дарнинг прекрасно научился распознавать тех, кто был болен страхом, – подлинных самоубийц. Их глаза устремлялись куда-то за сотню миль; свою боль они носили на поверхности, словно кожную болезнь, чувствительную к малейшему прикосновению; они чесались и царапались до тех пор, пока у них не оставался лишь один выход – последняя пуля, пущенная себе в лоб.

Брайан Уэйн был одним из таких.

Но ему чего-то не хватало, чтобы совершить конечный акт безумия – вышибить себе мозги, и он лез прямо на засады вьетнамцев – глядишь, они сделают это за него. И они бы сделали, если бы я не остановил их.

Так нелепо все это срабатывало. Стоило только начать обдумывать происходящее, и ты мог кончить воплями в обитой каучуком палате. И потому большую часть времени ты старался не думать. Но бывало, вдруг проснешься ночью, и если не сообразишь встать с постели и чем-то заняться, оно тебя сграбастает.

Вот как сейчас. Несмотря на то, что из него сделали героя.

Впрочем, насчет геройства у него есть собственное суждение. Все зависит от обстоятельств, реакции и удачи. Никто не может знать заранее, как он отреагирует. Но в случае с ним самим сыграло свою роль также и отчаяние.

Случилось так, что он, впервые возглавив дозорную группу своего подразделения, угодил со своими людьми в окружение на открытой прогалине; гранаты летели на прогалину из джунглей со всех сторон, словно черные бейсбольные мячи, и немногие уцелели после того, как взрывы прекратились.

Его самого подбросило вверх; вдохнув вонь бездымного пороха, он тяжко грохнулся на землю, каким-то образом не выпустив из рук автомат. Лежал, распластавшись в высокой траве, из семнадцати осколочных ранений текла кровь. Брайан тоже лежал на земле где-то справа от него. Остатки дозорной группы были разбросаны по прогалине.

Настала тишина.

Потом он увидел, как они выходят из джунглей. Семеро, одетые в мешковатые черные костюмы. В руках у них были автоматы и пистолеты, в сумках на поясе – гранаты… Они шли медленно, осторожно, готовые прикончить тех, кто остался в живых. Лица гладкие, яйцеобразной формы, лоб занимает треть. Двигаясь свободной линией, с оружием наизготовку, они прочесывали высокую траву.

И на всякий случай стреляли в каждое обнаруженное тело.