Заложники обмана

Поли сидел в ночной темноте в студии у отца и смотрел на звезды сквозь зубчатую дыру в стекле большого окна. В темноте это казалось не так мучительно, потому что не было видно следов крови на осколках.

Вдосталь наплакавшись, мальчик попытался спокойно обдумать свое положение. Совсем не обязательно, чтобы на стеклах была кровь его матери или отца. Кровь могла принадлежать какому-нибудь гангстеру. И чем дольше он так думал, тем больше этому верил.

Поли принялся развивать мысль дальше.

Родители вынуждены были покинуть дом, потому что убили мафиозо. Именно поэтому их никогда не оказывалось дома, когда он сюда звонил, поэтому их нет и сейчас. Если бы они остались дома, другие бандиты захватили бы их, когда пришли узнать, что случилось с тем, кто явился первым. И, конечно, поэтому отец и мама убрали разбитые стекла и все остальное и куда-то унесли убитого гангстера. Они не хотели, чтобы кто-то узнал, что они сделали.

Мальчик сидел в студии на отцовском табурете, тихо сидел в темной студии и говорил себе все то, чему должен был поверить.

Отец и мама живы. Их не убили. Они убежали от бандитов и теперь стараются найти его, Поли.

Когда они его нигде не найдут, то решат наконец, что он дома. И они придут сюда за ним, они поймут, что больше ему деваться некуда.

Значит, он теперь уверен в одном. Ему надо оставаться здесь и ждать родителей. Иначе они никогда друг с другом не встретятся.

Но он не должен включать свет и вообще показывать, что он в доме. Гангстеры хитрые и могут додуматься до того же, до чего додумался он.

Сидя на табурете, Поли начал вертеть головой из стороны в сторону, чтобы внушить себе, будто чего-то ищет. Он задыхался в тишине и начал дышать как можно глубже, но почувствовал, что от этого его клонит в сон.

Поешь, велел он себе. Он не ел весь день и сделался слабым, отупевшим и сонным. Надо немедленно проглотить что-нибудь съестное.

Сама мысль о необходимости действовать подбодрила его, и Поли пробрался в кухню. Натянул на свой фонарик два носка, нашел и открыл жестянку консервированного мяса. Он ел его прямо из банки, холодное, чтобы не включать печку. На десерт съел немного сыра. И очень удивился тому, как все это вкусно.

Закончив, он почувствовал удовлетворение оттого, что хорошо справился с едой, и начал думать, чем заняться дальше. Он уже побывал наверху и не хотел идти туда еще раз. Первый поход кончился очень плохо: он вошел в спальню родителей, упал на их кровать и заплакал, как маленький.

Ему даже теперь было стыдно вспоминать об этом.

Я должен справиться.

Он понял, что может справиться с собой.

И заставил себя подняться по лестнице.

Потом перешел к более трудной задаче.

Вошел в родительскую спальню и снова лег на их кровать. Но на этот раз не плакал и не хныкал. И думал о папе с мамой только хорошее.

И уснул.

Глава 77

Томми Кортланд вошел в Овальный кабинет следом за директором ЦРУ Лессингом и обменялся рукопожатиями с президентом Нортоном и главой администрации Белого дома Майклсом. Время было двадцать пять минут шестого пополудни, и то, что встреча с ним и Лессингом была втиснута между двумя другими, дало Кортланду ясно понять, насколько серьезно все воспринято.

Присутствовали только они четверо.

Едва все уселись, как президент обратился прямо к Кортланду.

– Мне известен лишь голый скелет событий, Томми, – сказал он. – И по совершенно очевидным причинам я не хотел бы знать намного больше. Однако есть несколько вопросов, которые нуждаются в ответах.

– Да, мистер президент.

– Прежде всего, верите ли вы тому, что вам рассказали по телефону?

– Я ничего не могу подтвердить, мистер президент, но если бы я не воспринял сообщение с достаточным доверием, я находился бы сейчас не здесь, а в Брюсселе.

– Тогда как вы себе представляете мое участие?

Кортланд взглянул на главу исполнительной власти. Нортон сидел за своим столом в большой овальной комнате, американский флаг гордо распростерся справа от него, президентское знамя – слева. Зрелище впечатляющее. Однако оно всего-навсего заставило разведчика подивиться тому, чего ради человек в здравом уме захотел бы стать президентом.

– Как мне представляется, – заговорил Кортланд, – у вас есть три возможности на выбор. Либо не вмешиваться в ход событий и предоставить им развиваться своим чередом. Либо сообщить Дарнингу, что за ним следят, чтобы он принял свои меры. Либо, наконец, занять активную позицию и приказать нам нейтрализовать того, кто преследует Дарнинга. Все зависит от того, насколько важным вы считаете сохранить Дарнинга на посту министра юстиции.

Вместо президента ответил Артур Майклс:

– Последнее чрезвычайно важно. Дарнинг – лучший из тех, кто возглавлял наше правосудие за последние пятьдесят лет.

– Даже если он убийца? – спросил президент.

– Этого мы пока не знаем, – ответил глава администрации.

– А если бы мы узнали это? – вмешался Лессинг.

К ответу на такой вопрос никто не был готов, и в комнате воцарилось молчание.