Заложники Петра I и Карла XII. Повседневный быт пленных во время Северной войны

Для всех форм отпуска существовали особые и общие процедуры, которые проводили местные власти, а контролировали уполномоченные представители пленных. В частности, отбор кандидата на обмен обязательно сопровождался врачебным осмотром, так как обе стороны не хотели отпускать на свободу молодых и здоровых пленников. И Петр, и Карл выпустили специальные указы, которые предписывали выбирать тех, кто «постарей и поплоше». Например, капитана Меландера отпустили в Швецию в 1717 году, так как у него была «французская болезнь»[63], а на ногах — незажившие раны.

И все же спустя некоторое время пленные научились обходить это требование. Осмотр в Правительствующем Сенате подробно описал в своих мемуарах поручик Густав Абрахам Пипер, племянник графа Пипера. Последнее обстоятельство и, конечно, необыкновенная удачливость помогли ему не только уехать из Тобольска в Москву в 1713 году, но и под чужим именем выставить свою кандидатуру на обмен. «Получив приказание явиться в Сенат на осмотр, мы вспомнили совет коменданта казаться как можно более жалкими». Для большего впечатления автор «одел тулуп, подпоясался грязным полотенцем, счесал волосы на лицо». Кроме того, «опираясь на палку, я хромал», — писал Пипер. И результат был достигнут — в июле 1715 года он вернулся на родину.

Было еще одно обязательство, которое нарушали все пленные, оказавшиеся на свободе. Это было обещание не поступать вновь на военную службу, которое фиксировалась подписью на специальном реверсе. Иногда, в частности со шведских пленных, в присутствии пастора брали устное обещание. Вот как выглядел стандартный реверс, в данном случае подписанный 14 октября 1714 года Я.Ф. Лихтенбергом, отпущенным на родину по просьбе курфюрста бранденбургского: «Понеже его царское величество меня ниже имянованного по высочайшей милости освободить изволили, того ради в глубочайшей подданости за оное благородство реверзуюсь сим, что, пока я жив, против его царского величества и союзников его служить не буду, но ныне выказанную мне высокую милость всегда с благожеланием напоминать буду». Иногда складывались трагикомические ситуации, как это произошло с англичанином полковником Джеймсом Прендергастом. Он был взят в плен под Нарвой, но заявил шведским властям, что оказался там только из любопытства. При помощи английского резидента в Швеции Робинсона в 1703 году ему удалось освободиться с обещанием не воевать против Швеции. Но спустя некоторое время он вновь оказался на русской службе и был захвачен в плен шведской эскадрой. В прошении Карлу XII он пожаловался, что был вынужден нарушить обещание «из бедности». Любопытно, но шведские власти его вновь отпустили.

IV. Мир

30 августа 1721 года уполномоченные представители России и Швеции в небольшом шведском городке Ништадт[64] подписали мирный договор, в 14 пункте которого судьба военнопленных определялась следующим образом: «С обеих сторон военные пленники, какой бы нации, чина и состояния ни были, имеют тотчас по воспоследованной ратификации сего мирного трактата без всякого выкупа, однако ж когда всякий наперед либо во учиненных каких долгах, или разделку учинит, или в платеже оных довольственную и справедливую поруку даст, из плена освобождены, на совершенную свободу выпущены и с обеих сторон без всякого задержания и в некоторое уреченное по расстоянию мест, где оные пленники ныне обретаются, пропорциональное время до границ с надлежащими подводами безденежно по возможности выпровождены быть».

Этим договором Россия и Швеция не просто провозгласили свободу пленных с обеих сторон, но и перечислили основные условия отпуска и принципы организации отправки их на родину.

В России все пункты Ништадтского мира вступили в действие после его ратификации 9 сентября 1721 года. Приблизительно в это время ратификация произошла и в Швеции. Но пленникам вновь пришлось ждать: власти обоих государств спешно разрабатывали и утверждали дополнения и уточнения по конкретным статьям. В частности, Петр после совещания с сенаторами 16 октября 1721 года приказал:

— тех, кто принял православие и принес присягу на верность, не отпускать на родину;

— тех, кто в плену женился на русской подданной, но веру православную не принимали, отпускать сроком на один-два года, и, если они не вернутся, считать жен свободными от мужей;

— отпускать на родину всех, кто не поступал на личную службу;

— тех русских, кто будет удерживать у себя шведов и препятствовать их освобождению, наказывать.