Заложники Петра I и Карла XII. Повседневный быт пленных во время Северной войны

Часть информации, сообщенной Спарвенфельдом, вызывала в Посольском приказе особый интерес. Например, та, что содержалась в письме, которое пришло через Гаагу и Копенгаген в Москву в конце 1702 года. В нем русский резидент передал информацию, услышанную им от приходившего к нему церемониймейстера, о том, что в Архангельск отправилось шесть шведских кораблей, что король Карл XII готовится к атаке Пскова, а генерал Веллинг отправлен в Стамбул для того, чтобы, как писал Хилков, «нарушить с нашим государем Вечный мир». Интересно, что сам князь считал эту информацию недостоверной, так как не имел подтверждений из других источников. Он был уверен, что Спарвенфельд сказал это для того, чтобы «склонить русских к миру». Точка зрения русского резидента весьма примечательна, особенно если принять во внимание обвинения, с которыми все чаще приходилось сталкиваться королевскому церемониймейстеру. Многие в Стокгольме стали смотреть на него с подозрением и опаской и за спиной шептаться о том, что он помогает противнику, а иные и вовсе называли его предателем. Некоторые члены Королевского совета указывали ему на «непозволительную близость к русским» и что он слишком дружественно ними общается.

Тем не менее ему удалось получить разрешение у советников на то, чтобы поселить у себя дома русского пленного Ивана Чепелева. Сын московского дьяка был необходим ему для разъяснения значения и правильного написания некоторых слов[91] в его титаническом труде над составлением славяно-шведского словаря. Это сотрудничество продолжалось недолго, так как власти обвинили Чепелева (а на деле и Спарвенфельда) в том, что он во время свободного передвижения по городу передавал тайные письма русских.

Несмотря на трудности, общение между Спарвенфельдом и русскими пленными продолжалось. Когда резидент Хилков и его секретарь Манкиев решили написать исторический труд, который позже назвали «Ядро российской истории»[92], он дал им для работы много книг из своей библиотеки, в том числе работы Петруса Петреуса и Лаурентиса Готуса. Библиотека Спарвенфельда, кстати, даже во время войны пополнялась книгами на русском языке. С благодарностью он принимал их в дар от русского резидента Хилкова[93] и от дипломата Измайлова.

Установившиеся дружественные и сочувственные отношения в конечном итоге стали рассматриваться шведскими властями как фактор определенного шантажа. Как только королем или советом принималось решение об ужесточении режима содержания русских пленных, тут же церемониймейстеру запрещали к ним ходить. Безусловно, Юхан Габриэль Спарвенфельд не только был великим ученым, но и обладал подлинно гуманистическим мировоззрением. Помогая Хилкову и русским генералам в Швеции, он в то же время взял к себе в дом сына содержавшегося в русском плену шведского резидента Томаса Книперкроны, пообещав «помогать советом и быть добрым приятелем в нужде». Все это, безусловно, выделяет фигуру Ю.Г. Спарвенфельда среди современников.

Студент Сергей Головин

Хорошо известно, что великий преобразователь России царь Петр активно использовал европейский опыт при реформировании своего государства. Он сам любил учиться новому и полезному и всячески способствовал развитию этой привычки у своих подданных. При этом речь шла не о простом школярстве, а о важнейшем процессе приобретения, осмысления и использования достижений западной цивилизации. Распространялась эта практика на все сферы: политику, экономику, культуру, общественную жизнь и пр. С определенного момента предметом особого внимания Петра стала система образования, которая должна была стать залогом успешной модернизации государства, подготавливая для нее квалифицированные профессиональные кадры.

Отечественное высшее образование с конца XVII века было представлено двумя учебными заведениями — Киевской и Московской православными академиями. Но результаты обучения в них не отвечали требованиям времени, и Петр вскоре понял это. Начавшаяся война со Швецией потребовала принятия быстрых решений, и в короткий срок были открыты Пушкарская, Госпитальная и Навигационная школы, в которых готовили необходимых специалистов. В 1715 году в Санкт-Петербурге открылась Морская академия. Азы грамотности стали осваивать в «цыфирных» школах, которые возникли во всех крупных русских городах. Но начавшееся в 1710-х годах масштабное реформирование государственных учреждений, в частности создание коллегий, требовало большого количества профессиональных специалистов, а также создания центра развития отечественной науки и гражданского образования.