Заложники Рока

А в следующий миг погоня настигла добычу.

Один из преследователей выскочил из камышей прямо на нее и злорадно осклабился — крепкий, весь словно литой парень в черном, повязка поперек лба в ночи тоже кажется черной, но оттенком светлее, скорее всего, зеленая или светло-синяя. В руке у парня блеснул длинный кинжал. Иламна прянула в сторону, развела руки, и в каждой ладони у нее выросло по кривому стальному когтю — игры пошли всерьез. Прочие преследователи еще ломились сквозь камыши, но времени до того, как они присоединятся к игре, у герольда покойного Драго оставалось всего ничего, Рейе со своей высотки видел это отчетливо.

Увидела и Иламна. И первой шагнула вперед.

Умением кинжального боя в Рабирийских лесах владели почти все, от мала до велика. Клинки — самых разных видов и форм, от обычных прямых до причудливо изогнутых или даже волнистых — порой успешно заменяли данные природой когти в подушечках пальцев. Самоуверенные люди, пытавшиеся драться с гулями на ножах, как правило, не выдерживали больше пяти ударов сердца. У самих рабирийцев бой мог продолжаться и дольше — при условии равенства противников.

Противники сошлись, и Рейе оценил по достоинству обоих. Пожалуй, они друг друга стоили, не уступая ни в умении, ни в быстроте — до Рейе дважды долетел короткий лязг столкнувшихся ножей и злобное шипение гульки, едва не потерявшей кинжал. Обоим изрядно мешала жидкая грязь под ногами, сковывавшая движения и заставлявшая ступню неуправляемо скользить. Любая попытка Иламны выбраться на берег немедля пресекалась, а отставшие охотники могли в любой момент появиться на берегу и присоединиться к сотоварищу. С одним девица еще справлялась, но всех сразу ей было не одолеть.

Должно быть, именно это соображение и подтолкнуло Иламну. Ее клинки заметались, словно парочка железных ос, жаля одновременно сверху, снизу и сбоку. Противник попятился, почти вслепую отмахиваясь ножом, гулька извернулась в немыслимом пируэте, подняв вокруг себя веер брызг — и охотник вдруг завалился набок, хватаясь за пробитый бок и сипя горлом, перечеркнутым окровавленной улыбкой. Гулька, тут же позабыв о нем, кинулась к спасительному берегу.

Она промешкала самую малость — но для двоих, которые выскочили следом, этой малости оказалось достаточно. Тот, что был поближе, упруго метнулся вперед с явным намерением загнать клинок под лопатку беглянке. Иламна обернулась вовремя, ушла от удара, выставила нож, и убийца отпрянул — но их было двое, они подходили не спеша, гнусно ухмыляясь и поигрывая кинжалами, и Рейе увидел, как у Иламны бессильно опустились руки.

— Почему? — безнадежно спросила она, более не делая попытки бежать. — Я же выполнила все, что он хотел. Я ни в чем не виновата ни перед ним, ни перед вами. Хотя бы скажите, за что?

— Да откуда я знаю, милая? — широко, простецки улыбаясь, сказал белобрысый крепыш, что держался справа. Он держал нож как саблю — зажав в кулаке, острием вверх — значит, бить будет снизу, под вздох, подумал Рейе. — Нам что? Князь сказал — убить, мы пошли да и убили. Сам бы я, конечно, лучше чем другим с тобой занялся. Может, и займусь еще… Ну а потом — уж извини, подруга, служба такая…

Приподнявшись из своего укрытия, Рейе метнул кинжал, и узкое листовидное лезвие вошло белобрысому в шею за третьим позвонком. Рабириец рухнул без звука, его нож зарылся в песок. Второй завертелся на месте, пытаясь сыскать нового врага, и выпустил из виду Иламну — та с нечленораздельным воплем бросилась на него, размахивая клинками. Забыв про оружие, гуль отшвырнул девицу ударом кулака, а в следующий миг с обрыва ему на голову ссыпался Рейе.

Да Кадена скатился на него прямо по склону оврага, в лавине из песка, мелких камешков и оборванных корней. Метательный кинжал засел глубоко в затылке белобрысого, и потому Рейенир пустил в дело второй — тяжелый, с длинным и широким лезвием, снабженным у обуха рядом острых зазубрин. Последние годы ему чаще приходилось держать в руках эсток, тонкую и длинную зингарскую шпагу, но и с ножом все получилось как нельзя лучше. Противник, сущий мальчишка по меркам Лесов, не успел даже сообразить, от чьей руки пришла к нему смерть.

Первым делом Рейе вытащил из трупа столь удачно послуживший метательный клинок. Потом огляделся.

Иламна распростерлась навзничь там, где болотная грязь переходила в лесной желтый песок. В камышах, похоже, никто более не скрывался — зеленые верхушки замерли неподвижно, и ночную тишину нарушали только редкие скрипы цикад. В наступившей тишине мирно журчала вода, обтекая труп в черном, застрявший на отмели лицом вниз. Рейенир в третий раз пробормотал столь полюбившееся ему киммерийское ругательство, сорвал пучок жестких листьев осоки и принялся тщательно оттирать лезвия обоих ножей. Делал он это не столько из любви к аккуратности, сколько для того, чтобы унять предательски дрожащие пальцы.