Кирилл облегченно выдохнул. Слова Вадима Александровича означали, что задача предстоит трудная, но разрешимая. А трудные задачи самый одаренный ребенок из группы раннего развития «Солнышко» любил. Чем труднее была задача, тем больше она ему нравилась. И ужасно не понравилось открывшееся недавно в линейной алгебре понятие — задача, не имеющая решений.
— Мы обязаны победить, — горячился, рассказывая Кириллу о предстоящей миссии, Вадим Александрович. — Химия — основа всех основ! А человек, как любое природное творение, всего лишь набор молекул. И если какие-то из этих молекул вдруг дали сбой, первостепенная задача ученого — этот сбой выявить. Перенастроить организм. Вернуть его в нормальное русло и заставить функционировать по-прежнему.
Сергей Евгеньевич грустно качал головой.
— Позволь напомнить, Вадик, нас тут — пятьдесят человек химиков! С учеными степенями и высокими заслугами. Мы тринадцать лет бьемся над этим вопросом, но так и не выяснили, в чем именно заключается так называемый сбой…
— Естественно! Медицина, увы, не наш профиль. Не мне вам рассказывать, что до того, как все случилось, Институт занимался отнюдь не разработкой лекарств… Но, я считаю, что за эти годы мы очень далеко продвинулись! И разработка вакцины должна стать последним, грандиозным шагом на этом тернистом пути.
Кирилл восхищенно слушал. Ему не терпелось сделать последний, грандиозный шаг.
К миссии будущий путешественник готовился два года. Заучивал сложные формулы синтеза, практиковался в получении нужных веществ.
— …У нас нет того, что требуется, мы получили вот этот аналог, но он не работает. А в той лаборатории должен быть. Но даже если его нет в готовом виде, можно получить из…
Кирилл записывал и запоминал, что из чего можно получить. Очень многое учил наизусть.
— … Время не всегда будет на твоей стороне. Иногда обстоятельства складываются так, что действовать приходится быстро. А для этого необходимо, чтобы ты даже не задумывался, что из чего получается и каким путем…
Формулы являлись во сне, наползая одна на другую.
— …Но если в той лаборатории есть нужные вещества, почему там до сих пор не разработали вакцину? — в какой-то момент осенило Кирилла. — Неужели в Академгородке не знают, что происходит?
— Вариантов два, — сумрачно разъяснил Вадим Александрович. — Первый — оптимальный — вакцину наши коллеги получили и успешно применяют, но из-за отсутствия сообщения не могут передать. А второй — худший, но наиболее вероятный — в лаборатории не осталось никого, кто мог бы это сделать. Мы ведь не знаем, что происходит в Новосибирске. Не знаем, в каком состоянии лаборатория, и все, что когда-то было Исследовательским центром… Бункера у них нет. Может быть, там вообще живых не осталось. Сюда ведь за все эти годы никто не добрался. Когда все случилось, люди бежали от наводнения на запад, все дальше и дальше. И даже когда большая вода ушла, возвращаться в необжитые места желания не возникло. Нам, видишь ли, и тут отнюдь не тесно. Давно ли страдали от перенаселенности, предсказывали демографические катастрофы… А сейчас знаем в лицо каждого в радиусе ста километров.
— Я не знаю, — простодушно напомнил Кирилл.
— Ничего! Еще столько людей встретишь, пока до цели дойдешь, что все пробелы в знакомствах закроешь разом.
И вот он уже прошел первый отрезок большого пути.
Глава 4
Ногинск — Киржач (40 км)
— Дмитрич, у вас очков лимфокрасных нет, случайно? — это спросил Рэдрик, пока гостей вели по коридору.
— Каких-каких?
— Ну я, может, сказал не так… В которых в темноте видать. Я помню, что где-то мерил.
— Во-первых, «инфракрасных», — удержав смешок, поправил Кирилл. — А во-вторых, если ты имеешь в виду прибор, который был у меня, то он работает по другому принципу.
Рэдрик сердито зыркнул.
— Вот именно, что «был»! Чучело косорукое… Теперь уж — по хренам, как он там работает! Раз такой умный, че второй-то не взял?
Кирилл вздохнул. Смеяться расхотелось.
В первый же переход понял, сколь многих предметов, помимо запасного ПНВ, ему недостает — хотя, казалось бы, при сборах бункерные теоретики постарались смоделировать и предусмотреть любые ситуации. Однако собственная память взрослых о том, что нужно в дальнем походе, изрядно поистерлась — в последний раз Сергей Евгеньевич выходил за институтские ворота восемь лет назад, а «молодежь», в лице Вадима Александровича и Елены Викторовны, вовсе не считала нужным это делать. И опыт Германа не сильно помог: как показала практика, его воспитанники легко и непринужденно обходились не то что без приборов ночного видения, но даже без таких вещей, как носовые платки или, пардон, туалетная бумага.
— Мы об этом не подумали.
Рэдрик фыркнул.
— Так че? — повторил он. — Нету?
— Увы… А зачем тебе?
— Мне — без надобности. Этому вот пассажиру, чтоб не спотыкался на ровном месте! А то сплошной геморрой с ним.
Максим Дмитриевич посмотрел на «пассажира», как тому показалось, с сочувствием.