Заложники Солнца (СИ)

Ответить Кирилл не смог. Опустился на корточки и уже не скрываясь, разрыдался.

— Да твою же мать.

Рэдрик уселся рядом. Достал из отобранного у Толяна портсигара сигарету и выкурил. После чего — решив, очевидно, что дал Кириллу достаточно времени, — приказал:

— А ну, колись. Чего тебе Ларка натрепала?

— Ничего… — Если б не это несправедливое обвинение, Кирилл вряд ли смог бы заговорить. Но за Лару нужно заступиться — кажется, причиной слез Рэдрик определил именно ее. — Лара тут вообще ни при чем.

— А кто причем?

Кирилл понял, что командир не отстанет. А еще он понял, что очень хочет оправдаться. Чем больше узнавал и Сталкера, и других ребят, тем больше хотелось перестать быть для них чудной бестолковой зверушкой.

— Я знаю, что опять виноват, — собравшись с силами, начал он. — Но…

— В чем? — Рэд не издевался. И впрямь не понимал.

— Ну… Я ведь опять тебя не послушался. Ты сказал, чтобы без тебя даже в туалет не ходить. А я и не вспомнил.

Рэд неожиданно усмехнулся.

— А знаешь, почему не вспомнил? Самое быстрое в мире — знаешь, что?

— Скорость мысли? — удивился вопросу Кирилл.

— Не.

— Ну тогда, допустим, скорость света…

— Нет!

Кирилл, не веря самому себе, заметил в глазах командира лукавство.

— А что?

— Самая быстрая в мире вещь — это понос! Потому что — ни подумать не успеешь, ни свет зажечь — как уже обгадишься! Вкурил?

И тут Кирилл захохотал. Он смеялся над этой грубой и примитивной игрой слов с таким облегчением, что Рэдрик даже не одергивал, чтобы ржал потише. Сам ухмылялся, знакомой и когда-то пугающей крокодильей усмешкой.

И Кирилл понял, что адапт не злится. Даже, кажется, презирает его уже не так сильно. Это ведь первая со стороны командира — пусть неуклюжая — попытка приободрить «бункерного».

— Забей, короче, и пошли, — заключил Рэд, когда Кирилл отсмеялся. — Никто бы на твоем месте ни о чем подумать не успел.

— А то, что я… ну, рассказал бы…

— Так и я бы рассказал! Да любой бы нормальный рассказал! Что мы, по-твоему, садисты вроде Лысого — смотреть, как человека на солнце жарят?

— Но… Как же… — Кирилл ничего уже не понимал. — Ведь ты говорил — нельзя…

— Да мало ли, что я говорил! Я ж не знал, что так повернется. Если бы тебя или еще кого собрались на моих глазах загорать выкидывать, я бы тоже молчать не стал. Наврал бы что-нибудь, или даже правду сказал — неважно. Важно, что при таком раскладе ты бы жив остался. А дохлого — никого уже не вернешь. Ясно?

Кирилл восхищенно кивнул. Понял вдруг, что выражение, сверкавшее вчера в глазах Рэда, было вовсе не презрением. Командир всего лишь пытался предупредить, что ждать осталось недолго. Что друзья не спят и скоро придут на помощь.

— А вообще, Толян сам своих очкует, — брезгливо продолжил Рэд. — Оттого и прослушку кругом навтыкал — боится, как бы не сковырнули. Все ж че думают? Паханом быть — легко и просто! Сиди себе, попердывай. Ни тебе в поле корячиться, ни на ферме вилами ворочать. А про то, что при таком раскладе за весь поселок башка трещит — не вспоминают… Правильно Евгеньич велел Толяна не трогать. Завали такого — кипиш до небес поднимется! Полпоселка повырежут, пока разберутся, кто круче. Толян — сволота, конечно, да только бычары его — еще хуже.

Кирилл задумчиво молчал. Новые вводные требовали серьезных размышлений, на которые в данный момент времени не было.

— Как ноги-то? — вспомнил командир. — Нормально?

— Да, все хорошо. Послушай, Рэд.

Кирилл, наконец, понял, что его мучает больше всего. Он опять остановился — хотя издали обеспокоенно чирикали — и тронул спутника за рукав.

— Мне нужно научиться драться.

— Тебе?! — Рэд уставился с неподдельным изумлением.

— Да! Я догадываюсь, что задатков у меня немного. Таким, как ты или ребята, никогда не стану. Но, понимаешь… — Кирилл собрался и твердо произнес то, что осознал минуту назад: — Я больше не хочу, чтобы меня били — или тебя, или еще кого-то — а я понятия не имел, как себя вести.

Он был готов к тому, что Рэд начнет насмешничать. Но командир не смеялся. И вообще, за вчерашний жуткий день что-то в их отношениях изменилось. Например, подумал Кирилл, он только что впервые назвал адапта по имени.

Рэдрик размышлял, но явно не над тем, как бы «бункерного» задеть. Скептически разглядывал сутулую фигуру Кирилла. Его поникшие плечи и тонкие руки — и вдруг напомнил Вадима Александровича. В момент, когда наставник изучает стойку с реактивами, уже догадываясь, что ни один из них для предстоящего эксперимента не годится.

— Хреново.

— Что? — вздохнул Кирилл. Имел в виду не смысл выражения, такие вопросы перестал задавать. Беспокоил поставленный Рэдом диагноз. — Почему хреново?

Командир почесал в затылке. Огляделся по сторонам — всегда так делал перед тем как попытаться что-то объяснить.

— Ну вот надо тебе, к примеру, вон тот борщевик завалить, — показал он куда-то вперед.

Кирилл посмотрел и охнул. «Вон тот борщевик», если б вырос около здания Института, легко достал бы соцветиями до третьего этажа.

— Ничего себе… Ой! Сколько их тут!