Заложники Солнца (СИ)

— Пиво будешь? — С другой стороны от Кирилла оказался один из моряков, тощий долговязый парень. Между ступней у него стояла канистра.

— Буду. — Легкая эйфория от выпитого с командирами прошла, и хотелось снова ее почувствовать.

Кирилл лениво подумал, что система запретов, выстроенная Любовь Леонидовной, рушится на глазах. Для полноты картины не хватает только закурить и выругаться.

Моряк наполнил кружку. Пиво оказалось горьким и невкусным, но зато не обжигало — не то что напиток из капитанской фляжки.

— А ты в натуре с Бункера?

— В натуре, — вздохнул Кирилл.

Следующим пунктом обычно шло: «А вы там все такие белые? (такие дохлые? такие лохматые?)». Но моряка беспокоило другое.

— Везет тебе, что взяли! А я уж просился-просился у Сталкера, чтобы тоже пойти — сказал, отвали. Сказал, и так полный комплект. А у меня Дикие сестру утащили два года назад.

Кирилл проглотил вопрос «зачем?» Его успели просветить, для чего Дикие воруют женщин.

— Вы ведь дальше в Екат пойдете, — продолжал парень. — Этих гадов по дороге полно. Я и думаю — может, сумею про сестру разузнать… Но это — ладно. Я чего хочу-то?

Однако Кирилл перестал слушать, чего хочет моряк. Он вдруг понял недавнее недоумение Капитана.

Для этих ребят Дикие — не люди, — внезапно осознал Кирилл. Они — враги. С ними воюют столько, сколько себя помнят, и бесполезно взывать к человеколюбию, рассказывая, что когда-то каждый из Диких был трогательным, беспомощным малышом.

В ком тут будить воспеваемый Сергеем Евгеньевичем и Любовью Леонидовной гуманизм? В этом вот парне, у которого Дикие утащили сестру?.. В Рэдрике, который хоронил убитых товарищей?.. В Капитане, у которого пытаются отнять душу — пароход и реку?!

— Не слушаешь меня, — упрекнул сосед.

— Прости, — покаялся Кирилл, — отвлекся.

Он давно заметил, что такие слова, как «извини», «будь добр», «спасибо» адаптов крайне смущают. Наверное, потому что в их среде почти не употребляются. Моряк не был исключением.

— Да ладно, че ты сразу… Налить еще?

Повернулся к Кириллу, заглядывая в кружку. И путешественник, содрогнувшись, увидел на лице парня длинный уродливый шрам — через бровь и уголок глаза на скулу. Глаз из-за шрама был полуприкрыт, но, кажется, цел.

Такие следы появлялись отнюдь не из-за неловких падений. Давно, еще в детстве, гнавшийся за Кириллом Олег упал и разбил подбородок, осталась отметина, и Любовь Леонидовна, назидательно указывая на нее, поминала ту историю долгие годы.

Сосед Кирилла вряд ли упал на стадионе. Такие шрамы носили те, кто с самого рождения воевал с Дикими. И Рэдрик, и Люк, и Джек, и даже девочки. Шрамы самые разнообразные — пулевые, ножевые, умело зашитые и сросшиеся абы как.

Корявая борозда на плече у Рэда — от осколка гранаты. Цепочка швов на голове у Лары, спускающаяся с затылка на шею — она никогда не рассказывала, откуда это. Страшные следы ожогов на обеих ногах у Люка — придавило горящей балкой, когда Дикие подожгли конюшню, здоровяк со смущением признался, что больше года не мог заставить себя надеть обувь. У Гарри навсегда скрючились два пальца на левой руке — пулей перебило сухожилие, и товарищи искренне считали, что лучнику повезло: безымянный и мизинец — не самые нужные детали организма…

Гладкой, как у самого Кирилла, кожей никто в отряде похвастаться не мог.

У путешественника щемило в горле. Он обязан дойти. Он отыщет реактивы! Он уже просто не имеет права не справиться.

Глава 13 Набережные Челны

Поминаемого командирами Назима Кирилл не увидел: с собой в поселок Рэд его не взял, оставил на барже. Но после возвращения адаптов стало ясно, что взрывчатку раздобыть удалось.

Совещание по предполагаемому теракту проходило на пароходе, сопровождаемое шумом двигателя. Кирилл успел от этого шума отупеть, потом озвереть, потом охрипнуть, потому что приходилось кричать, и, наконец, смириться. На совещании присутствовали: отряд в полном составе, он сам и Капитан. Обсуждать что-либо на барже, в относительной тишине, командир экипажа отказался. Почему — не объяснял, да никто и не спрашивал. Чем больше Кирилл размышлял над планируемой акцией, тем более бестолковой она ему казалась.

— Я прошу прощения, — прокричал он.

На чужака посмотрели с неудовольствием, однако заткнуться — как нередко бывало — не попросили. И, ободренный, Кирилл продолжил:

— Заложить взрывчатку, добравшись до отмели пешком — идея правильная. После этого вы сядете на пароход, чтобы приманить врагов шумом двигателя, а кто-нибудь один останется на берегу и дождется появления Диких. Ведь, если я верно понял, сейчас там никого нет?

— Никого, — процедил Капитан. — Не дураки, небось, что там кому делать? Только этой весной вода сошла. До того — все затоплено было, аж до самых домов. И сейчас-то еще топко.

— Хорошо, — старательно не замечая раздражения собеседника, кивнул Кирилл, — с этим — ясно. Но я не очень понял, как именно ты собираешься сдетонировать взрывчатку?

Капитан досадливо вздохнул.

— Шнур поджечь, да и все!

— И ты хочешь сказать, что ни один из Диких шнур не заметит?