Заложники Солнца (СИ)

Как выяснилось еще в начале похода, вкусовые особенности Германа и Любови Леонидовны разительно отличались. Кирилл не смотрел и десятой доли сериалов и блокбастеров, на которых, стараниями Германа, выросли адапты. А те кривились при упоминании спутником кинолент, которые считала подходящими для «детского просмотра» бункерная наставница.

Ответил ему Сашка.

— Ни из какого, глушь ты дремучая! Просто, песня старинная.

Сашка считался в отряде «молодым» — был взят на замену кого-то из убитых около года назад. Он воспитывался не у Германа, вырос в Купавне. Отличала парня обостренная зоркость и насыщенный — даже по адаптским меркам — лексикон. Дома Сашка работал на лесопилке. Такой замысловатой матерщины Кирилл даже от командира не слышал.

А еще Сашку, единственного из парней, в родном поселке дожидалась девушка. При обмене товарами Лара помогала купавненскому грубияну выбирать подарки для любимой — то браслет, то сережки, то бусы. Сашка подходил к процессу выбора серьезно.

«Понравится Анюте? — вертя в руках очередной гостинец, допытывался у Лары он. — А? Как думаешь?»

Джек над «женихом» вдохновенно насмехался, тот беззлобно отругивался.

— Этой песне лет, может, сто, а то и больше, — разъяснил про «Крейсер «Аврору»» Сашка. — Дядя Юра — шкипер, у которого Капитан по детству жил, — когда молодой был, этот самый крейсер видал. Не на ходу, конечно — остов один. Стоял, говорит, в каком-то большом городе — у берега, для красоты. Лазишь по нему, а вокруг музыка играет. Шибко дяде Юре понравилась. Он и пароход потом так назвал.

Экипаж, судя по всему, симпатии покойного шкипера разделял. «Крейсером «Авророй»» Музыкант начинал концерты, и им же заканчивал.

— Дремлет притихший северный город, — печально-сурово выводил парень. —

Низкое небо над головой…
Что тебе снится, крейсер Аврора,
В час, когда утро встает над Невой?

— Бункерный, — тихонько позвала однажды Олеся. — А что значит, «Аврора»?

— Римское имя богини Эос, — объяснил Кирилл. И тут же понял, что ничего этой фразой не объяснил. — В древней мифологии так звали богиню утренней зари. По-гречески — Эос, а по-латыни — Аврора. Древние считали, что златокудрая Аврора, поднимаясь над землей на смену ночи, разливает вокруг утренний свет.

— Круто, — решила Олеся. — Небось, боялись эту бабу древние.

— Почему?

— Ну а как? Встанет, да спалит всех на фиг! Потому и крейсер так назвали. Это ж боевой корабль, дядя Юра рассказывал.

Кирилл не стал поправлять Олесю.

Ушедший мир — таким, каким он был до того, как все случилось, — помнили в Бункере. А адапты жили сегодняшним днем. И о некоторых вещах рассуждали порой самым неожиданным образом.

Глава 15 Пермь — Екатеринбург — Талица (580 км)

Место, где пароход причалил и высадил пассажиров, Пермью называлось условно. Как и в прочих нефтедобывающих районах, в день, когда все случилось, здесь горел даже воздух. Здания, машины, деревья — все живое и мертвое выгорело на много километров вокруг.

Уцелел Екатеринбург, не пострадавший ни от пожаров, ни от наводнения. Под руководством бодрого мужчины по имени Александр Викторович поселок жил и процветал. Занимались в нем не только сельским хозяйством — сумели восстановить плавильные печи и заново проложить железнодорожную ветку, ведущую когда-то в Пермь. Сейчас, не доходя до оставшегося от города пепелища, пути сворачивали к речному причалу.

Ветку восстанавливали в восточном направлении — екатеринбургский глава мечтал, обогнув выжженную дотла Тюмень, соединиться с полотном, которое должно было остаться от знаменитого Транссиба, однако уцелело ли оно, доподлинно никто не знал. Дальше Талицы екатеринбуржцы не заходили — изначально Александр Викторович бросил все силы на то, чтобы проложить дорогу на запад, очевидно было, что в первую очередь прорываться нужно туда, а не в сторону уничтоженной пожаром Тюмени. Восточная дорога от неупотребления заросла лесом. Телегу и лошадей пришлось оставить в Нижнем.

В Перми пароход встречали. С помощью экипажа и отряда баржу разгрузили и заполнили товарами, привезенными на обмен, после чего с пароходной командой отряд распрощался. Только Тоха со шрамом — на «Авроре» парня называли «казанский» — сошел вместе с ними. Видимо, сумел-таки убедить Рэда в собственной полезности.

По железке ходил паровоз, тянувший два вагона — товарный и пассажирский. Кирилл паровоз с интересом обследовал, однако больше всего грела мысль о том, что уж здесь-то, в вагонной тесноте, неутомимая Олеся поутихнет. Как бы не так!

Отжиматься, приседать и стоять «под утюгом» пришлось в полупустом товарном вагоне. Естественно, перебираться туда из пассажирского нужно было на полном ходу, да еще прикладывать массу усилий к тому, чтобы при выполнении упражнений сохранять равновесие — состав ощутимо качало.

Посему путешествие прошло незаметно. После тренировок Кирилл падал едва ли не замертво и под стук колес мгновенно засыпал.