Заложники Солнца (СИ)

У Кирилла все еще стояли перед глазами разложенные на пне подарки для Анюты. Яркие бусы, колечки, сережки… Должно быть, в одиночестве Сашка разглядывал и перебирал гостинцы. Появления за спиной врага не заметил.

— Друг наш, Саня! Друг наш и брат…

Горькие слова похоронного ритуала накрепко врезались в память. Еще когда Кирилл, стоя на тропинке, смотрел на погружающегося в болото Люка. И, едва удерживая слезы, понимал, что помочь простодушному силачу не сможет никто — так же, как и Сане. И незнакомой Анюте, которая ждет любимого домой. Все, что они, уцелевшие, могут сделать — это произнести вслед последнее напутствие. Поклясться, что будут помнить друзей всегда.

Кирилл твердо знал, что и он не забудет. Ни Люка, ни Сашку, ни прозвучавшую над болотом клятву. Даже когда вернется в Бункер и заживет прежней жизнью. И даже если очень этого захочет. Он поднял руку с пистолетом вместе со всеми. И выстрелил.

Любовь Леонидовна рассказывала, что до того, как все случилось, люди ставили над могилами кресты. В нынешнем мире, у адаптов, так не делали. Просто тихо-сумрачная, не проронившая ни слезинки Олеся разбросала по холмику охапку тяжелых кувшинок.

Связанная пленница лежала в прежней позе. На окружающее не реагировала. Кирилл думал, что виной тому — удары о землю, но Олеся, брезгливо оттянув книзу веки странного существа, бросила:

— Тьфу… Упоротая, зараза.

«Зараза» была одета в джинсы — когда-то морковного цвета, а сейчас заляпанные болотной жижей — и розовую майку с изображением Микки Мауса. Одна нога, худая и грязная, оказалась босой. На другой чудом держались остатки кеды — с веревочным шнурком и почти отклеившейся подошвой. Неподалеку обнаружилась сумка — ядовито-зеленая, лакированная, украшенная золотыми побрякушками. Позолота облезла, обнажив белесую пластмассу, а кожзаменитель растрескался на сгибах.

Олеся, сохраняя на лице брезгливую гримасу, вытряхнула содержимое сумки на землю. Откинула в сторону огрызки кукурузных початков, свернутый плащ и пустой портсигар. Еще сумка содержала кошелек на молнии, разрисованный сердечками. Из кошелька выпали шприц и тщательно заткнутый пузырек с коричневой жидкостью.

Олеся вытащила пробку.

— Мекс, — скривившись, определила она. — Бодяжный. Паршивый.

— Я на Севере была, — пнув опустошенную сумку, процедил Джек, — золото копала! Вот охреневаю просто — сколько ж дряни плодили до того, как все случилось. На вид — конфетка, а в руки возьмешь — дерьмо. Если все барахло, что до сих пор в завалах валяется, в кучу собрать — небось, до Луны достанет. А ботинки нормальные — сто пар переберешь, пока отыщешь. И на фиг им было столько? Почему нельзя было вместо тысячи — одну вещь сделать, но нормальную?

Вопрос адресовался почему-то Кириллу. Тот пожал плечами.

— Не знаю.

— Во-во, — буркнул Джек. — А кто знал — с тех уже не спросишь. Как она сюда доволоклась-то, в одном тапке? — Поддел ботинком босую ногу пленницы.

— Наверное, недавно потеряла. Поняла, что дальше идти не сможет, вмазалась — и решила, что теперь ей все трын-трава.

— А Саня после контузии слышал плохо, — вспомнил Рэд. — Подкралась, видать, пока он с гостинцами возился, арбалет схватила и выстрелила.

— Вот же дрянь. — Кажется, Олеся с трудом удерживалась от того, чтобы не ударить Дикую. — Почему же я-то ее не почуяла? — Она принюхалась. — Блин… — Провела пальцем по грязной щеке лежащей, поднесла палец к носу. — Она нутряным жиром намазана! Человеческий запах — влегкую перебивает. Вот тебе — и крыс вокруг полно.

— Наверное, ты и Диких поэтому не сразу почувствовала, — догадался Кирилл. — Помнишь, ты говорила, что вроде бы есть рядом люди — а вроде бы и нет?

— Не такая уж она, выходит, и дура, — мрачно рассудил Рэд. — Раз намазаться сообразила. Вот только очухайся, гадина! Ты мне все расскажешь.

Дикая очнулась, когда отряд заканчивал свежевать пойманных нутрий. Застонала и попробовала сесть.

Рэд направил на нее свет фонаря. Поднял за плечо, усадил, прислонив к стволу дерева. Встряхнул.

Девушка обвела захватчиков тяжелым, потухшим взглядом из-под спутанных волос.

— Опять вы, — с отвращением проговорила она.

Голос разительно изменился. Пленница больше не тянула слова тоненько-капризно — роняла нехотя, будто разговаривала с ними не первый час. И все они ей до смерти надоели.

Рэдрик рассчитано-хлестко ударил Дикую по щеке. Кирилл вздрогнул.

— А ты кого ждала — ангелов небесных? Зачем Сашку убила, тварь?

— Я вас всех перебить хотела, — ненавидяще глядя на командира, объявила девчонка. Пощечинам она не удивилась. — А больше всех — его. — Мутный взгляд светлых глаз остановился на Кирилле.

— Меня?! — обомлел путешественник. — Почему?!

Дикая откинула голову назад, обмякая на стволе. С мстительным удовольствием заявила:

— Не скажу.

— Скажешь, — заверил Рэд. — Солнце встанет — что угодно скажешь! Так разболтаешься, что не заткнем. — Кирилл заметил мелькнувший в глазах у пленницы страх. — Лучше сразу говори. Знаешь ведь, что не выдержишь.

Дикая набыченно смотрела на него.

— Хрен тебе. Солнце еще не скоро встанет! Мучайся.