Заложники солнца

Бойцы начали подниматься, шумно двигая стульями, и перемещаться к выходу. Девушкам они грустно говорили «пока». В голосах звучала такая печаль, что Кирилл уже сам был готов вступиться за ребят, ни за что ни про что лишенных долгожданного развлечения. Лишенных, получается, из-за него! Оттого, что Рэду почему-то вступило в голову уделить охране «ценного груза» повышенное внимание.

От кого, спрашивается, Кирилла охранять? Диких ведь тут нет. И, при той выучке, какую продемонстрировали подручные Толяна, нет и ни малейшего шанса, что окажутся! Вступить с командиром в препирательство мешало только присутствие Толяна. Тот кивал вслед выходящим гостям.

А когда поднялись Рэд с Кириллом, неожиданно одобрил:

– Ну че, командир, бойцов построил? Эт правильно! А то, понимаешь, от рук отобьются. А теперь, я считаю, можно – по маленькой. Спать потом отдельно положу, – предупредил он возражения, – так что не спалишься. По чуть-чуть. Ну?

Рэд поморщился.

– Не… Не соблазняй.

– На халяву, – с нажимом произнес Толян.

И выразительно посмотрел на адапта. Очевидно, это незнакомое Кириллу слово многое значило.

Рэд недоверчиво прищурился.

– С хрена ли ты вдруг такой щедрый? Грехи замаливаешь?

– А ты – с хрена ли такой стойкий? – парировал Толян. – В Киржач собрался, поклоны бить?

Кирилл из этого вроде бы шутливого диалога мало что понимал. Но ощущение было – как от присутствия на поединке равносильных соперников.

– Когда еще такое будет, – не отводя глаз от лица Толяна, протянул Рэд.

– А это, родной, как фишка ляжет. Может статься, что и никогда.

Собеседники ухмылялись, но Кирилл вдруг ясно понял, что ухмылки – фальшивые. Ни один из беседующих другому не верит. Рэд не верит в искренность приглашения, Толян не верит в искренность отказа. Но, судя по всему, отклонить предложение означало серьезно обидеть хозяина. Рэдрик сдался.

– Ну, раз на халяву…

– От, давно бы так! – обрадовался Толян. – А то, понимаешь, девочку ломает. – Сделал приглашающий жест и вместе с гостями уселся за стол.

В тот же миг около стола материализовалась девушка с подносом. Протерла столешницу, постелила скатерть, зажгла свечи. Метнулась куда-то и принялась выгружать с подноса тарелки, вилки, рюмки – как будто давно держала все это наготове и дожидалась лишь команды. Последним появился графин с прозрачной жидкостью. Красавица пропела нежным голосом «приятного аппетита» и исчезла.

Толян взялся за графин.

– Стой. – Рэд прикрыл ладонью одну из рюмок. – Бункерному нельзя.

– Чёй-то – нельзя? А за знакомство-то?

– Ему вообще нельзя, он крепче кефира сроду ничего не пил. Скопытится, а я отвечай.

– А что это за напиток? – не удержался Кирилл.

Толян заржал.

– Самогон, – недовольно буркнул Рэд. – Слыхал?

– Алкоголесодержащая жидкость на основе продуктов брожения…

– Во! – обрадовался Толян. – А ты говоришь, нельзя! Все ему можно. Че, умник, давай по чуть-чуть?

Кирилл открыл было рот, чтобы согласиться, но получил под столом пинок по ноге. Поморщившись, отказался:

– Нет, спасибо. Как-нибудь в другой раз.

Толян заржал.

– Не, ты слыхал – «в другой раз»! Можно подумать, я тут каждую ночь наливаю… Ладно, вздрогнули. Со свиданьицем.

Они с Рэдом чокнулись и выпили. Одновременно выдохнули и взяли по огурцу. Рэд пристроил на хлеб кусочек сала.

– Пекшинское?

– Ну.

– Класс.

На этом светская беседа – Кирилл знал, что, по этикету, тосты следует перемежать светской беседой – прервалась, и Толян снова налил.

– Давно не виделись.

Собеседники снова чокнулись и выпили. После чего Толян заявил:

– Не, так дело не пойдет!

Рэд ответил вопросительным взглядом.

– Ну, мы с тобой бухаем, а этот сидит, слюни роняет, – пояснил Толян. – Слышь, умник, тебе чего хоть можно-то? Заказывай, разрешаю.

Они так вкусно пили, что Кирилл не сдержался.

– А нет ли у вас, случайно, кофе?

Кирилл очень любил кофе. У него от этого божественного напитка даже самочувствие улучшалось – Елена Викторовна считала, что из-за воздействия кофеина на сосуды. Однако много никогда не пил – одну чашку в несколько дней. Кофе был очень редким продуктом.

– Ко-офе, – с долей уважения протянул Толян. – Ишь ты! Губа не дура.

Кирилл потупился:

– Извините.

– Да ладно, чего уж… Обещал. Ксюха, сделай там, – небрежно кивнул Толян девушке-подавальщице. – Для дорогого гостя!

Упорхнувшая на кухню Ксюха скоро вернулась с подносом, на котором аппетитно дымилась чашка.

– Спасибо! – Кирилл едва дождался, пока чашку поставят перед ним.

Жадно вдохнул любимый запах. Осторожно попробовал.

Кофе был ароматным и в меру сладким. Слегка, правда, горчил, но это, должно быть, из-за другого сорта, не того, которым поила воспитанника Любовь Леонидовна. Наставница рассказывала, что до того, как все случилось, существовало множество сортов кофейных зерен – а также целое искусство их выращивания, приготовления и употребления. Сейчас, как выражался Сергей Евгеньевич, стало не до гламурных глупостей. Кофе – приятное баловство, а не предмет первой необходимости, как хлеб или овощи.

Кирилл задумался о Сергее Евгеньевиче, Любови Леонидовне, о том, как нескоро их увидит. И не замечал, что Толян на него пристально смотрит.