Заложница артефакта

Фер застонал от досады. Стыд разлился краской по его лицу. Надо же, напал на собственного охранника! Тем более, что Сенора все уши прожужжала ему и канцлеру о необходимости нанять личных телохранителей для семьи ариго… Вот и наняла. Вот и познакомились. Неплохое начало! Только, что теперь делать-то? Извиняться перед странным типом, только вчера вышедшим из густых лесов Северной глуши? Или сделать вид, что ничего особенного не произошло? Так всё равно доложит Сеноре, и та насмерть запилит двадцать восьмого ариго за глупость и трусливость!

Фер приподнялся на локте, поставив кружку на прикроватный столик, и нерешительно спросил:

— А когда ты прибыл?

— Третьего дня, — и северянин свободно расположился на полу напротив кровати, скрестив ноги и сцепив руки на ремне ножен.

— Почему только сейчас пришёл ко мне?! — Фер с досадой стукнул кулаком по подушке. Вот пень! Если бы сразу представился, не случилось бы постыдной стычки, в которой Фер бесславно проиграл первый раунд.

— Я был рядом всё это время, — Валь, или как там его, спокойно смотрел прямо в глаза, не мигая. Феру взгляд не понравился. Словно удав фиксирует… Вроде и открыт, а липкий тип. Ещё и наёмник. Продаёт за деньги свой навык… Такой предаст и не задумается, если предложат немного больше по цене. Рядом… Где рядом-то? Как можно быть рядом, чтобы тебя не заметили, не почувствовали?

— Твоя светлость меня не видела, меня никто не видит, если я сам этого не захочу, — охотно объяснил Валь, вероятно, прочтя мысли с лица Фера. — Так удобнее оценить опасность. Не беспокойся, у меня богатый опыт.

Только сейчас Фер заметил молодость своего нового телохранителя. Не старше его самого, судя по лицу. Гибкие сильные запястья принадлежат человеку, с детства привыкшему к холодному оружию, к тяжёлому мечу и меткому ножу. Лесной человек, который с рождения спит в землянках или у костра, умеет поймать любого зверя или птицу, выследить врага и устроить ему западню… Полезный союзник! Но будет ли он верен за горсть золотых монет? Или Феру придётся держать ухо востро даже с телохранителем?

Глава 7. Сон в весеннюю ночь

Выспаться этой ночью Феру так и не удалось. Мешало навязчивое присутствие охранника. Тот, словно цепная собака, сидел у кровати, размеренно начищая клинок одного из ножей и беззвучно повторяя какие-то мантры. Его загорелое лицо, словно высеченное из камня, было неподвижным, шевелились лишь губы, но Фер не мог разобрать ни слова. Хотя язык Нового мира и был единым, у разных народов сохранились свои, изначальные, диалекты. Некоторые настолько отличались друг от друга, что без долгого проживания в стране выучить их было невозможно. В Северную глушь Феру ещё не приходилось забредать, а в аригонате северян видели редко.

В любом случае, конкретного северянина, сидевшего на медвежьей шкуре возле кровати, Фер возненавидел уже к рассвету. Похоже, Валь получил чёткие указания и намерен был следить за ариго даже в нужнике. Из-за охранника Фер не смог надолго смежить веки, поэтому сны ему снились рваные и непонятные. С Алисой, естественно, но им не удалось даже толком обняться… Как ни странно, он начал уже привыкать к этим глупым эротическим видениям, ведь всё казалось таким живым и настоящим, даже разрядка, полученная во сне, успокаивала организм.

А этим утром Фер поднялся совершенно разбитым.

Умываясь чуть тёплой водой из тазика — у него всё ещё плохо получалось создавать согревающие разряды без артефакта — новоиспечённый ариго пытался припомнить прочитанные вечером в постели страницы церемониальной книги. Где стоять при погребении, как держать сложенные руки, какие заклинания читать… Но всё это путалось в голове, словно нитки в корзинке для вязания матушки Мариель. Какой из него, к демонам, ариго? Ни памяти, ни ума… Вот отец был настоящим правителем: твёрдым, мудрым, добрым. И главное — обладателем настоящей магии ариготов. А он, Фер, без перстня, как ягнёнок — слаб и уязвим.

Когда он вышел к завтраку в Малую столовую залу, вялый и невесёлый, Валь торчал за его спиной, словно приклеенный. Оглянувшись, Фер бросил невежливо:

— Может, отойдёшь подальше?

— Не могу, светлость, работа, — ничуть не смутившись, северянин зыркнул глазом и напрягся, будто за каждой спинкой стула притаился наёмный убийца.

Но там сидели лишь знакомые фигуры. Сенорель, вся в фиолетовом, с кислой миной на бледном лице жевала поджаренный хлебец. Фириель — плохо причёсанная, с широко распахнутыми от тревоги голубыми глазищами — куталась в шаль, словно её знобило. Канцлер то и дело потирал потную толстую шею, не забывая про еду. Ларрелль, жена канцлера, хрупкая, прозрачная, осторожно отпивала маленькие глоточки кофе. Линнель с матерью чуть поодаль, на другом краю стола, обе прямые, как палки, и скорбные настолько, насколько это было уместно…