Заложница мага

Она судорожно вздохнула и кинула на меня осторожный взгляд из-под ресниц.

— Оно того стоило? — уже спокойнее произнесла я и поняла: да стоило, вот только это осознание еще больше раздирало душу Ксану на куски.

— Если бы я знала, что вы к нему чувствуете… Я бы никогда… честно.

— Я не влюблена, — изумленно вырвалось изо рта. — Почему все говорят об этом? Любовь к такому, как советник, опасна, Ксана. Он мой враг, а ты…

— Я знаю, — опустила она голову. — Простите. Это чудовищная ошибка! Такого больше не повторится…

Надежда вспыхнула на дне зеленовато-карих глаз и заискрилась под полуопущенными ресницами. Но я ничего не чувствовала. Если бы не тяжесть диадемы на голове, Ксана никогда бы не получила прощения, но приобретенный благодаря покойной царице дар будто уговаривал, что не стоит больше злиться на девушку. В ее сердце не было желания никому навредить.

— Что ты говорила сначала? Кто отправил тебя сюда?

— Во дворце не знают, почему я теперь прислуживаю другой леди. Когда ваша служанка вызвала недовольство, мне велели ее подменить.

В тонком голосе Ксаны едва не проскользнули самодовольные нотки. Девушку грела мысль, что именно ее помощь оказалась невосполнимой, а никакая другая особа не смогла ее заменить. Но эти размышления вызвали лишь невольную ухмылку на губах. Я-то знала то, в чем Ксана не решалась признаться вслух: на новом месте она так и не сумела найти общего языка с родовитой леди, постоянно отпускающей ядовитые комментарии и получающей удовольствие от чужих мук.

Грасаль никогда не считался с моим мнением и даже сейчас не выгнал Ксану из дворца, как я просила. В глубине души я понимала — он поступил верно, но ревность все равно застила глаза, вселяя противоречивые мысли. Вернет ли искреннее раскаяние помощницы былое доверие?

— Пожалуйста, простите, Айрин. Я поступила дурно, и мне нет оправдания. Вы спасли мою жизнь, а я отплатила злом на добро.

Ксана говорила ровно то, что я желала услышать, но в ее словах не ощущалось фальши. Неподдельная искренность, такая же редкая во дворце, как золото в сточных водах, не могла не подкупить, но я все еще сомневалась, слишком хорошо помня картину, представшую перед глазами в спальне князя.

Установившееся в голове равновесие, мешающее принять окончательное решение, пошатнулось самым неожиданным образом.

Снаружи с громким топотом прошла вереница слуг, несущих украшения для зала торжества, и я вздрогнула, словно очнувшись от глубокого сна. Я не знала, кем хотела быть, но понимала, чьим подобием точно становиться страшно.

Шанталь бы лишь рассмеялась над моей медлительностью в выборе судьбы нерадивой служанки. Принцесса не позволяла себе растаять от сочувствия и скупилась на прощение. На моем месте она бы ответила однозначное «нет».

Но в отличие от ее высочества я осознавала, что ошибаются все. Только одни люди хорошо заметают следы, а преступления других — открываются на всеобщее обозрение. Позор обнажает душу, выставляя настоящее нутро.

Я и сама недавно совершила ужасную ошибку — вмешалась в заседание совета, пошла против отца и нанесла непоправимый вред. Но несмотря на это, слепо верила, что заслуживаю второй шанс. Все это время душу слизкой змеей обвивал страх. Не расскажет ли Грасаль царю о моем проступке? Не догадается ли Викар сам? Боязнь, что отец разочаруется во мне, заставляла еще больше падать вниз.

В горле ужасно пересохло. Я перевела взор на Ксану и молча кивнула, не найдя сил говорить вслух. Она тоже обманывалась, думая, что я лучше, чем есть на самом деле.

Непростой разговор тяжело сказался на служанке. Она чувствовала такую опустошенность, как после завершения насыщенного трудового дня. Я позволила Ксане вернуться в комнату. Она растерянно оглядела испорченный наряд, повертев его в руках, и, размышляя, что теперь можно сделать, повернулась в мою сторону:

— Тут работы на несколько часов, не меньше! Вы не успеете на церемонию. Нужно искать другое подходящее для случая платье.

— Его нет, — равнодушно ответила я. — Сама знаешь.

— Вы не можете явиться на свадьбу монарха в таком виде! Оставайтесь здесь. Я выясню, не поможет ли кто-то.

Я осталась в комнате в одиночестве, но не ощущала себя дурно по этому поводу. Идти никуда не хотелось. Стыд вселял позорное желание забиться в угол и спрятаться от проницательных глаз отца. После последней беседы с монархом это чувство лишь выросло в разы, не позволяя себя одолеть. Я горько вздохнула, в глубине души надеясь, что Ксана не отыщет подходящего наряда, и у меня найдется веская причина избежать торжества.

Раздался стук в дверь, заставивший вздрогнуть от страха, словно лихача, застигнутого на месте преступления. Ожидая увидеть раздраженного задержкой Дамиана Грасаля, я удивилась, столкнувшись со знакомым стражем.

— Светлого дня, миледи. Мне велели вас проводить.

Значит, советник верен своему слову оставить меня позади…

— Я еще не готова.

— Как скажете, миледи.