Заложницы вождя

Они добирались до комбатской землянки очень долго, ползли по-пластунски, двигались короткими перебежками. «Бура» катил пулемёт, Борис нес коробки с патронами. Наконец-то добрались до второго батальона. Капитан Обозов, хотя и носил кличку «Наполеон», внешне резко отличался от славного француза. Внешне был худ и высок, голова в бинтах, один погон оторван. Банатурский шагнул к нему, начал докладывать о прибытии, но Обозов, выкатив глаза, истерически заорал, обращаясь почему-то к «Буре»:

— Ты кого мне приволок, а? Балаклавская килька! Командир полка обещал боевого железного парня, по кличке «седой», а этот… сопля голландская, он же под ветром шатается, да его галс винным духом сразит наповал. Ты оставайся здесь, а ты… марш назад!

«Бура», не сдержав ехидной ухмылки, сказал: «Зря горячишься, капитан, «седой» — геройский малый.

Обозов хотел что-то возразить, но тут Борис спросил капитана:

— Где занимать оборону?

— Кру-гом! — теряя терпение, заорал Обозов.

— Послушайте, капитан, — Борис задохнулся от возмущения. — Меня направил сюда командир полка. Если он прикажет уйти, уйду.

— Ишь ты, — изумился Обозов, — верещишь здорово! Ладно, иди-ка быстрей вон на ту высотку, к двум сгоревшим березам. Окопайся и… шей гадов. И не сдержал раздражения. — Убьют, так хоть настоящих пулеметчиков пришлют!

— Ты не больно-то, капитан! — «Бура» потянул со спины немецкий «шмайсер».

В этот момент к Обозову подбежал запыленный солдат, что-то доложил капитану. Обозов приложил к глазам бинокль, выматерился. А «Бура» с Борисом уже тащил «максим» к высотке. Капитан, опомнясь, закричал им вслед, приказывая вернуться, но они даже не обернулись. Как позже выяснилось, солдаты прозвали высотку «братской могилой», она была пропахана свинцом вдоль и поперек. «Бура», не теряя времени, принялся окапывать пулемет, его саперная лопатка то и дело натыкалась на осколки, которые он отбрасывал в сторону. Борис, глядя на это, вспомнил, как в начале войны они, пацаны, даже коллекционировали осколки мин, снарядов, хвалились друг перед другом. Глупыми были.

И еще удивило Бориса, что фашисты по высотке не стреляли, снаряды и мины летели через их головы. Борис уткнулся в сухую траву, силился сдерживать стоны, не ко времени открылась старая рана, все плыло перед глазами. Он закрыл глаза. «прав был капитан, — горестно подумал Борис, — какая из них может получиться огневая поддержка?»

«Бура», конечно, тоже все понимал, однако помалкивал. Окопав пулемет, тщательно замаскировал его зелеными ветками, принялся сооружать запасную позицию. Потом, тяжело дыша, прилег рядом с Борисом.

— Как думаешь, почему фрицы по нам не шмаляют?

— Не обнаружили еще.

— Им трудно представить себе фанатиков-самоубийц, которые решились бы появиться в пристрелянном квадрате. — «Бура» взял какой-то сухой корешок, разгрыз крепкими зубами, посмотрел из-под руки в сторону вражеских позиций и встрепенулся. — Идут! Прямо на нас!

Немецкие автоматчики бежали трусцой, поливая высотку огнем. Борис прилег к пулемету, «Бура» был рядом.

— Седой, — не выдержал он, — хватит фраериться! Открывай огонь, ну!

— Сейчас, сейчас! — Бориску словно кто подтолкнул. Он оглянулся назад, к своим позициям, и застонал. Дрогнула ближайшая стрелковая рота, не выдержала атаки. Согнувшись, побежал какой-то солдатик, за ним четверо, потом пятеро. Стремглав помчались к спасительному лесочку.

— Бегут славяне! — горячо выдохнул «Бура». — И нам пора катить назад!

— А приказ? — глухо спросил Борис.

— Посмертно решил Героя заработать! Командир приказал вернуться живыми.

— Беги, я тебя не держу, а меня с позиции никто не снимал. Я должен этих… остановить. — Борис стал поворачивать пулемет в сторону своих окопов.

— Ты что, змей! — зашипел Борису в лицо «Бура». — Психопат! Что удумал, а? По своим шмаляешь, а потом ноги в руки и к фрицу? — Он ткнул Бориса в бок стволом автомата.

— Эх ты, блатной! — огорченно вымолвил Борис. И эта малопонятная фраза, как ни странно, поколебала «буру». Он стал нехотя помогать Банатурскому. Они навели пулемет на узкий коридор, который отделял роту от лесочка.

— Ну, хрен с тобой! На себя ответку берешь! — Махнул рукой «бура». — Под «вышку» захотел?

Борис еще раз выверил прицел, нажал на гашетки, полоснул по дороге, отрезая своим путь к отступлению. Солдаты залегли, закрутили головами, пытаясь понять, откуда бьет по ним пулемет. И медленно, по одному, стали возвращаться в окопы.

Теперь настала очередь фашистов. Кинжальный, прицельный огонь заставил их залечь, а чуть позже и отступить. И тут нежданно-негаданно появился на высотке здоровенный старшина с ручным пулеметом.

— Привет, славяне! — весело выкрикнул он, улегся рядом с Борисом.

— Откуда взялся, копченый? — ревниво спросил «бура».

— Все побежали к лесу, а я к вам, — белозубо улыбнулся старшина, — вижу, хорошие ребята пропадают. Кстати, будем знакомы, Роман Киреев. А копченый потому, что до войны кузнецом работал.

Бориса порадовали ослепительно-белые зубы на прокопченном лице, бойкая речь, да и пулемет был весьма кстати.