Залы моего дома (ЛП)

Какими бы ни были мотивы их посещения, все эльфы расступаются, чтобы пропустить меня. Они выстраиваются по обе стороны коридора и кланяются, когда я прохожу мимо. Иногда я задаюсь вопросом, что они думают обо мне, когда я оставляю Леголаса раненым в пользу другой работы.

Интересно, думают они что я хороший король или плохой отец?

***

Последние два дня я избегал некоторых дел королевства, чтобы посидеть с больным сыном или разделить с ним трапезу, поэтому некоторые дела были перенесены на ночь. Именно одну из таких встреч прерывает обеспокоенный Галион, входя в зал широким, целеустремленным шагом. Он наклоняется к моему уху, и тихо говорит:

— Они не могут разбудить Леголаса, ваше величество. Они не могут его разбудить.

***

Я попадаю в кошмар.

Целители окружают Леголаса, один стоит перед ним подсунув ему под нос нюхательную соль, второй поддерживает моего сына в сидячем положении, чтобы не не тревожить сломанные ребра. Третий целитель стоит немного позади, настойчиво потирая спину моего сына, четвертый — стоит с другой стороны, похлопывая его по щекам. Леголас не открывает глаза и никак реагирует, он бледный, губы посинели, и он дышит с трудом.

— Дайте дорогу королю, — говорит Галион, и хотя все целители на мгновение замирают, ни один из них не отходит, продолжая попытки разбудить моего сына.

Я решаю занять место того целителя, который придержит голову Леголаса. Кожа моего сына горячая.

— У него слишком высокая температура, — объясняет мне один из целителей. — И в его легких скопилась жидкость. Ему нужно проснуться, чтобы выпить лекарства и откашлять жидкость. Но он слишком крепко спит, ваше величество. Мы надеемся, что он сможет отреагировать на ваш голос и проснуться, иначе нам придется прибегнуть к более серьезным мерам.

Я понимающе киваю и обхватываю лицо Леголаса ладонями. Потом прижимаюсь лбом к его лбу и тянусь к его душе, пою песню наших лесов, песню нашей семьи. Он по-прежнему не реагирует, и я решаю сменить тактику

— Леголас, — говорю я строго. — Леголас, проснись. Не бросай вызов мне снова, принц. — Я немного трясу его и крепче сжимаю лицо. — Трандулион! Ты сказал, что знаешь пределы своего тела. Знаешь, когда идти вперед и сражаться. Разве не это ты мне говорил? Я приказываю тебе держать свое слово. Проснись! Леголас! — рявкаю я, понимая, что если потеряю сына то сойду с ума.

В зал вбегает один из целителей и у нее с собой множество инструментов, завернутых в чистую белую ткань. Она разворачивает их перед главным целителем. Я не знаю, что они собираются с этим делать, но среди инструментов есть тонкая полая трубка и набор острых, блестящих ножей разных размеров.

— Леголас! — зову я громче. Я не хочу видеть, как какой-либо из этих инструментов врезается в его плоть.

Я не знаю, какое из всех средств, которые мы используем, наконец, приводит его в чувство, но он просыпается. Леголас недовольно хмурится и открывает глаза. Он старается сделать глубокий вдох, и когда не может вдохнуть достаточно воздуха, его глаза широко распахиваются от паники. Он яростно дергается, пытаясь вырваться из наших рук, сгибаясь пополам от кашля. Он кашляет громко и сильно, и это наверняка причиняет неимоверную боль сломанным ребрам. Но благодаря этому кашлю он избавляется от жидкости и крови в легких, и на белоснежном одеяле появляются красные пятна. После нескольких минут, которые всем кажутся вечностью, кашель утихает. Крепко зажмурившись, Леголас откидывается на подушку. От боли по его щекам текут слезы.

Мы все переводим дыхание, и целитель собирает грозные инструменты. Но я с ужасом замечаю, что она не уносит их прочь.

Я отхожу в сторону и позволяю целителям продолжать осмотр. Леголаса снова садят, подсовывая под спину гору подушек. К его рту подносят стакан с лекарством от боли и чтобы снять лихорадку. К его лбу прижимают холодный компресс, чтобы быстрее снизить температуру.

Целители проверяют рану на его боку, прощупывают пульс и укрывают одеялом, прежде чем оставить нас наедине. Леголас сидит с закрытыми глазами, он измучен, но я знаю, что он не спит, просто приходит в себя.

Я дал ему время собраться с силами, и сел на стул у его кровати. На соседнем столе лежат книги. И это странный набор для чтения. Тут есть фолиант по ращным языкам, по истории и толстая книга стихотворений. Это маленькие и легкие экземпляры, которые можно читать в дороге. Такие носят с собой воины и посыльные. Томики не такие твердые как в кожаном переплете. Редкие книги с иллюстрациями хранятся в нашей библиотеке. Но страницы этой книжонки загнуты, что доказывает, что ее часто читают. Я осторожно касаюсь обложки одной из книг.

Когда я поднимаю взгляд, то вижу, что глаза Леголаса открыты, и он снова задумчиво смотрит на меня.

— О чем ты думаешь? — спрашиваю я. Я надеюсь, что он слишком устал, чтобы придумывать отговорки.