[Zamaleev A.F.] Lekcii po istorii russkoi filosofi(BookFi.org)

Вера не ограничивается областью религиозных предметов; она функционирует и как познавательная способность. Хомяков определял веру как "непосредственное, живое и безусловное знание", "зрячесть разума". Ни разум, ни ощущения сами по себе еще не удостоверяют в реальности внешнего мира. Это дается верой в божественное творение. Нельзя просто вывести мир из понятия, как поступал Гегель. Понятие бессубстратно, лишено конкретного и случайного, а мир многолик и разнообразен. Принимая понятие за единственную основу бытия и мышления, Гегель довел рационализм до своей противоположности - материализма, выводящего мысли из ощущений². Как действительность не может вытекать из понятия, так и понятие из ощущений. Необходимо слияние мыслей и чувств в вере. Тогда разум оказывается способным познать "истинно сущее", Бога. "Разум, - писал Хомяков, - жив восприятием явления в вере и, отрешаясь, самовоздействует на себя в рассудке, разум отражает жизнь познаваемого в жизни веры, а

104

логику его законов - в диалектике рассудка". Только в сочетании с верой разум возвышается над отдельным мышлением, преобразуясь в цельное, соборное сознание.

Соборность в понимании Хомякова несла в себе закваску секуляризма, мирского, человеческого восприятия веры. Он был христианский философ, однако в его христианстве не доставало православия. Вера Хомякова была более универсальна и выходила за рамки церковной ортодоксии. В ней на первый план выдвигалась идея духовной свободы, которая определила весь ход развития русской религиозной философии второй половины XIX - начала XX в.

в) В отличие от своих идейных соратников, тяготевших больше к философии и богословию, К.С. Аксаков (1817-1860) отдавал предпочтение изучению русской истории, русской национальной жизни. Итог его размышлений - "Записка о внутреннем состоянии России" (1855), представленная императору Александру П.

Согласно Аксакову, русский народ, не имея в себе политического элемента, "государствовать не хочет". Он издревле передал правительству неограниченную власть, оставив себе "свою внутреннюю общественную жизнь, свои обычаи, свой быт - жизнь мирную духа". На таких "истинно русских началах", освященных православной церковью, сложился гражданский строй России: на одной стороне - нравственная свобода, свобода мысли и слова, на другой - абсолютная, ничем не стесненная монархия. Первым нарушило этот "благодетельственный союз" само правительство. Петр I своими реформами превращал "подданного в раба", вынуждал народ отказаться от "безмерного повиновения власти". Это позволило "злонамеренным людям" устроить в России "свой домашний Запад", т.е. добиваться изменения политической системы. Чтобы предотвратить возникшую опасность, правительство должно снять с народа "нравственный и жизненный гнет", возродить прежний принцип "взаимного невмешательства" в дела друг друга. Гарантом будущей стабильности русского общества Аксакову представлялась "полная свобода слова, устного, письменного, печатного - всегда и постоянно, и земский собор - в тех случаях, когда правительство захочет узнать мнения страны". В целях сохранения "чистоты" православия народ ограждался от политики, а монархия - от "революционных попыток". Позиция Аксакова была одобрена всеми славянофилами.

г) От славянофильства неотделимо имя Н.Я. Данилевского (1822-1885), создателя теории культурно-исторических типов. Он изложил ее в книге "Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому" (1871), которая оказала не меньшее влияние на русское общество, нежели "Философические письма" Чаадаева.

Данилевский как бы завершал собой классическое славянофильство и намечал переход к позднейшему русофильству. Для него уже не существовало единой "общечеловеческой задачи", реализуемой в ходе исторического развития народов. Подобный гегелизм, не преодоленный

105

до конца ранними славянофилами, он отвергал начисто и бесповоротно. Данилевский выдвинул идею о разнородности цивилизаций, наличии множества несхожих, "своеземных" культурно-исторических традиций. Прогресс, с его точки зрения, "состоит не в том, чтобы идти все в одном направлении (в таком случае он скоро бы прекратился), а в том, чтобы исходить все поле, составляющее поприще исторической деятельности человечества, во всех направлениях". Из этого не следует, будто каждый народ способен создать собственную самобытную культуру. В истории пока выработалось только десять культурно-исторических типов: 1) египетский, 2) китайский, 3) халдейский или древне-семитический, 4) индийский, 5) иранский, 6) еврейский, 7) греческий, 8) римский, 9) новосемитический или аравийский и 10) германо-романский или европейский. Роль других народов не была столь "положительной"; они либо действовали в качестве так называемых "бичей Божьих", разрушителей "дряхлых цивилизаций" (таковы гунны, монголы, турки), либо составляли "этнографический материал" для других культурно-исторических типов (например, финны).