Замануха для фраера

– Из этой, – усмехнулся одними глазами Родионов. – Сейчас принесу. А ты пока вот прочитай.

Он отчеркнул ногтем статью в рамке и, передав ей газету, ушел на кухню.

Елизавета Петровна взяла газету и, приблизив ее к глазам, прочла:

Трагически погиб в прошлую среду в г. Казани центральный форвард тбилисской команды «Динамо» Вахтанг Георгиевич Геворгадзе. По сообщению нашего корреспондента, после матча с армянской командой, где решающий мяч, выведший «Динамо» Тбилиси в полуфинал, был забит Геворгадзе. Вахтанг Георгиевич, или, как его любовно звали члены команды и болельщики, Ваха, отправился на ближайшее к городу озеро отдохнуть от напряженной игры. Взяв лодку, он решил покататься на ней по озеру, зовущемуся Дальним Кабаном. Вечер был очень жарким, и футболист решил искупаться. Он прыгнул в воду, и больше его уже никто не видел. Очевидно, холодные ключи, которыми изобилует озеро, вызвали у знаменитого футболиста паралич мышц, и он не смог вынырнуть. Несмотря на активные поисковые работы тело Вахтанга Геворгадзе пока не найдено. Поиск продолжается. Редакция газеты присоединяется к родственникам и близким покойного и вместе с ними скорбит о неожиданной и невосполнимой утрате талантливого футболиста. Память о Вахтанге Геворгадзе, замечательном спортсмене и человеке, навечно останется в наших сердцах.

Когда он принес кофе, Елизавета Петровна уже прочла заметку и пытливо посмотрела на него:

– Ну, и что из этого следует?

– Футболист утонул на Дальнем Кабане.

Елизавета Петровна промолчала.

– И тела не нашли, – произнес Савелий Николаевич.

– Ну и что? – спросила Елизавета, хотя уже понимала, куда клонит муж.

– Значит, будут продолжать искать, – ответил он. – И могут найти…

– Не только тело утопленника, так?

Она присела на постели и некоторое время молчала.

– Тридцать лет прошло, – наконец, сказала она. – Тебе что, не дает покоя этот клад?

– Мне просто интересно, – улыбнулся Савелий Николаевич и сделался похожим на доброго дедушку. – А вдруг они все же найдут наше золото?

– Ну и что? – спросила Елизавета Петровна. – Ты заявишь во всеуслышание, что это золото, похищенное тобою из банка в восемнадцатом году, принадлежит именно тебе?

– Нет, – ответил Родионов.

– Ты попытаешься отобрать его у них?

– Нет.

– Тогда что?!

– Просто любопытно посмотреть.

– Это глупо! – резко сказала она.

– Может быть, – ответил он, нисколько не испугавшись взгляда супруги. Напротив, его улыбка стала шире.

– Чтобы ты сейчас ни сказал, я – против, – произнесла она, поджав губы.

– Ты меня отпустишь? – услышала она то, что боялась услышать. И промолчала.

– Так отпустишь? – Родионов подошел и присел на краешек постели. – Я только взгляну одним глазком, и назад.

– Ты слышал, что я сказала, – безапелляционно ответила Елизавета Петровна. – К тому же, тебя могут там узнать.

– Кто? – усмехнулся Родионов.

– Кто-нибудь…

– А почему ты не пьешь кофе?

Елизавета фыркнула. Сейчас она была похожа на капризную гимназистку, ищущую предлог, чтобы расплакаться или рассмеяться. И что это будет, зависело от собеседника, который был рядом.

– Ну, если не хочешь, давай выпью я.

Савелий Николаевич потянулся за чашкой, стоящей на небольшом овальном подносе у нее на коленях, но она перехватила его руку:

– Не трогай! – заявила она, и в глазах ее запрыгали смешинки. – Это мой кофе! И вообще… мы поедем вместе.

– Нет, – твердо произнес Родионов.

– Да, – прищурила глаза Елизавета.

– Нет, – отрезал Савелий Николаевич.

– Да, – продолжала упорствовать она.

– Сдаюсь… да! – воскликнул он и смачно чмокнул супругу в щеку, мгновенно превратившись из члена-корреспондента Академии наук на отдыхе в молодого нахального юношу, который, едва познакомившись, предложил юной институтке, жующей – нимало не стесняясь многочисленных прохожих – французскую булку возле Старого Гостиного двора, пройтись с ним в ресторацию. И – неслыханное дело! – она согласилась…

Боже, как давно это было! Будто бы и не с ними.