Замануха для фраера

– Так куда мы направляемся? – повторил свой вопрос Савелий Николаевич, когда они под ручку – он ведомый, она ведущая – стали спускаться с Воскресенского, то есть Кремлевского холма к реке Казанке.

– На улицу Подлужную, – ответила Елизавета Петровна.

Родионов понял. Она хочет повидаться со своей спасительницей, не будь которой, он бы не шел сейчас руку об руку с Лизой. Потому что ее давно не было бы в живых…

* * *

По приказанию Лациса, председателя Казанской губчека, ее без всякого допроса отправили в арестантскую, находившуюся в подвале дома, где помещалась чрезвычайная комиссия.

В подвале было яблоку негде упасть. И тут она услышала женский голос:

– Ну, садись, чего стоишь. Занимай вот место генерала.

Лизавета, осторожно обходя сидящих и лежащих, опустилась на небольшой пятачок пола около холодной каменной стены недалеко от говорившей женщины. Освободившийся пятачок был местом генерала Маркова, которого только что повели на расстрел.

Женщину, что предложила ей место, звали так же, как и ее – Лиза. Она была примерно ее возраста, может, чуть старше. А людей то выводили, то приводили новых, и со двора, где находились конюшни, то и дело раздавались ружейные и пистолетные выстрелы.

– Что, страшно? – спросила тезка.

Да, ей было страшно. Еще страшнее стало утром, когда ее вызвали на допрос…

– Ты думаешь, она жива? – спросил Родионов, прижимая руку Елизаветы к себе, когда спуск с горы был уж очень крут.

– Не знаю, – ответила Елизавета. – Но я твердо знаю одно: я осталась в живых только благодаря ей. А быть в Казани и не проведать ее, я считаю недопустимым.

– Как скажешь, – произнес Савелий Николаевич и снова прижал ее руку к себе, на сей раз еще покрепче, хотя они уже спустились к изножию холма, и придерживать Елизавету Петровну уже не было необходимости. – Как скажешь, – повторил он и добавил: – Дорогая…

Лизу привели в комнату, где был только стол и один стул, на котором сидел и курил папиросу желчный худой оперуполномоченный. Когда она вошла, оперуполномоченный выпустил колечко дыма и, пристально рассматривая ее, произнес:

– Я старший следователь Губернской Чрезвычайной Комиссии Херувимов. А вы, Елизавета Петровна Родионова, жена небезызвестного вора-медвежатника, примкнувшего к контрреволюционному заговору. К какой белогвардейской организации вы принадлежите?

– Ни к какой, – ответила Лизавета. – Вы что-то путаете, товарищ следователь.

Она с трудом узнала его. Херувимов… И этот перекрасился! Старший следователь Губчека… Вот, мерзавец!

Ну, конечно же, это он, бывший московский пристав, встречавший их на Казанском вокзале в девятьсот девятом после дела с короной императрицы Екатерины Великой.

Как он хотел ее найти!

Он перерыл тогда весь их багаж, и нужно было видеть его вытянувшееся лицо, когда он не отыскал короны. Но и тогда его лицо было все же лучше сегодняшней восковой пожелтелой и безжизненной маски. Живыми остались только глаза, и они горели пламенем мести…

– Я тебе не товарищ, – прошипел ей в лицо Херувимов. – Тебе генерал Попов товарищ, правда, он уже кормит могильных червей. Ты тоже этого хочешь?

– Нет, – честно ответила Лиза и снова поразилась столь разительным переменам, произошедшим с Херувимовым. Тогда, на Казанском вокзале, это был упитанный, довольный жизнью человек, а теперь…

– Я вижу, вы меня узнали, – уже спокойнее произнес бывший надворный советник и криво усмехнулся. – Я вас тоже сразу узнал. Мы ведь встречались с вами девять лет назад, не правда ли?

– Простите, това… гражданин следователь, что-то не припомню, – медленно, словно безуспешно копаясь в памяти, произнесла Лизавета.

– Не врать! – взорвался вдруг Херувимов, хлопнув по столу похожей на куриную лапку ладонью. – Не врать мне. Итак, повторяю: к какой белогвардейской организации вы принадлежите? Кто ее руководитель, какое положение занимает в ней ваш супруг и вы?

Он сухо кашлянул и потрогал горло.

– Советую не запираться и рассказать все, как есть. К тому же у вас был найден револьвер, – он выдержал значительную паузу, – а это преступление карается по законам военного времени смертной казнью. Казань теперь – прифронтовой город.

– Я ничего не знаю, – еле выдавила из себя Лизавета, упершись взглядом в пол.

– По нашим сведениям, вы готовили разбойное нападение на банк. Государственный банк! Посягали на золотой запас Советской рабоче-крестьянской республики. От кого вы получили такое задание? Что за человек у вас в банке? Отвечать!

Елизавета молчала. Херувимов встал из-за стола и подошел к ней, кипя совсем не революционной яростью:

– Будешь молчать, белогвардейская шлюха?!

Тогда он едва не ударил ее. Его удержал ее взгляд, в котором, очевидно, он прочел нечто такое, что остановило его. А она… Она готова была вцепиться в его лицо ногтями, выцарапать глаза и душить, душить…

Рука его, занесенная для удара, опустилась сама собой.

– Хорошо, – ядовито сказал он. – Пошли-ка за мной.