Замаранные

Я рассмеялся. Зеб сделал такое же заявление после того, как Виктор выгнал его из клуба.

Джейсон не ожидал смеха в ответ на столь ужасное сообщение.

– Я уважаю тебя за подобную стойкость, Дэн. Смеешься, когда ты в дерьмовой ситуации, и приходишь сюда после прогула своей смены так, словно у тебя все прекрасно. Но тебе придется вытащить из шляпы кролика для Виктора. Ты прочувствовал мои слова?

Я завидую способности Джейсона использовать такие фразы, как «прочувствовал мои слова» или «сбиться с пути» – еще одна из его любимых.

– Ладно. Пожалуй, мне следует войти и пасть ниц.

Джейсон наклонил голову и затрещал костями шеи. Я невольно поморщился.

– Перестань, Джейсон, я ненавижу, когда ты так делаешь. Хочешь, чтобы у тебя был артрит?

– Извини, Дэн. Я раздражен. У нас до сих пор нет клиентов, и Вик дрючит пару новых девчонок.

Дрючит новых девчонок – на самом деле это не так ужасно, как звучит.

Ладно, ужасно, только по иной причине.

* * *

Дрючить девчонок было любимым развлечением Вика, и он будет этим заниматься до тех пор, пока одна из девчонок не озвереет и не подсыплет крысиного яда в его шампанское.

От этой мысли с моих губ слетел мечтательный вздох.

– Эй, Дэн, ты опять мечтаешь об Йирландии?

Марко, маленький бармен, выглянул из-за пустой стойки. Он улыбался, но не смеялся – я был намного больше, чем он.

Затем он заметил синяки на моем лице, и его улыбка стала стремительно исчезать.

– Срань господня, приятель… Что с тобой случилось?

– Я мечтал об Йирландии, – передразнил я его с каменным лицом. – А один парень меня отвлек, и мы немного поговорили. Тебе бы следовало взглянуть, на что сейчас похож он. – И я сгримасничал, показав ему, что теперь тот парень может пить только через соломинку.

Марко вытер бокал так, словно решил в него забраться.

– Ты смешной, Дэниел. Уморительный. Ты ведь знаешь, что у меня слабое сердце?

Я дал ему возможность немного расслабиться, мягко улыбнувшись.

– Я знаю, Марко. Виктор у себя?

Марко принялся вытирать бокал еще старательнее, ему не нравилось сообщать плохие новости большим людям.

– Да. Занят своим любимым делом. Он сказал, чтобы я тебя к нему направил, если ты появишься.

– Так и сказал?

– Не совсем.

– Тогда повтори точные слова.

– Вот что он сказал: «Если эта долбаная ирландская обезьяна появится, пошли его ко мне, чтобы я ему выдал по самые помидоры».

Мои брови полезли к тому месту, где раньше начинались волосы.

– Долбаная обезьяна?

Марко почти исчез за стойкой.

– Не мои слова. – Затем он набрался храбрости. – Я бы сказал, долбаный лепрекон, чтобы указать на твои ирландские корни.

– Да, так намного лучше. Сделай мне одолжение, Марко. Налей большой стакан «Джеймсона»; через минуту я вернусь, чтобы его выпить.

– Ты все получишь, Дэн, – сказал Марко, поднимая руку к глазам. – Я буду по тебе скучать.

– Меня всего лишь увольняют, я еще не умираю, – пробормотал я и направился в подсобное помещение.

* * *

Подсобное помещение в «Слотце» изначально было частью самого здания. Симпатичная комната со стенами из красного кирпича и окном величиной с почтовый ящик на высоте головы. В углу Вик поставил бар из полированного дерева, слишком большой; кроме того, здесь стоял старый карточный столик, обитый зеленым сукном, с бронзовыми уголками. Именно тут делались главные деньги «Слотца». Здесь шла игра по крупным ставкам еще со времен «сухого закона». Если послушать Вика, то можно подумать, что каждый нью-йоркский гангстер от Шульца[82] до Готти[83] проигрывал здесь огромные суммы.

Когда я распахнул дверь, Вик пил зеленый коктейль и давал двум молодым девочкам урок по обществознанию.

– Эта комната – живая история. И стол. Этому столу пятьдесят лет.

Девочки энергично кивали, рассчитывая на одобрение Вика; а я решил, что не стану просить обратно свою работу. Внезапно я понял, что без Конни эта дыра потеряла для меня всякую привлекательность. А значит, мне не нужно было ни одной секунды выслушивать дерьмовые бредни Вика.

– Пятьдесят лет? У меня дома даже заведения быстрого питания старше. Наши стены старше вашей проклятой страны.

Виктор подпрыгнул. Он так вошел в раж, что не заметил моего появления.

– Какого дьявола? – запинаясь, пробормотал он, зачем-то хватаясь за свою пурпурную шляпу-котелок, словно это первое, что необходимо налетчику.

Я заметил, что под шляпой у него пестрый платок, а еще один торчит из нагрудного кармана.

– Макэвой! Ты как триппер, – продолжал он, немного придя в себя. – Появляешься незаметно, а потом расходишься вовсю.

За плечом Вика нависала Брэнди, словно призрак смерти; естественно, она рассмеялась. Кроме того, здесь был один из кузенов Вика: Эй-Джи, настоящий дебил. Поговаривали, что однажды он засунул модель статуи Свободы себе в задницу, а потом заявил врачу, что сел на нее в Бэттери-парк.[84]

– Похоже, ты хорошо знаком с триппером, Вик.

Тут Вик увидел мои глаза и понял, что я не собираюсь ни о чем просить.

– Тебе следует следить за своим языком, Макэвой. У меня имеются серьезные связи.