Замечательная жизнь Юдоры Ханисетт

– Роуз, я думаю, мы уже отняли у Юдоры достаточно времени, – говорит она, бормоча извинения. – Пойдем. Выберем тебе комнату.

– Ой. Ладно, – спохватывается Роуз. Девочка целует кота в макушку, опускает его на землю и бежит за своей матерью по дорожке обратно к выходу.

– До свидания, Юдора. До свидания, Монтгомери. Еще увидимся!

Юдора закрывает дверь и некоторое время стоит, стараясь понять, что же только что, черт возьми, произошло. Вдруг из ее горла вылетает тихий звук – странный, непривычный и совершенно неожиданный. Кот поднимает морду и смотрит на Юдору с удивлением – первый раз за всю свою жизнь он слышит, чтобы его хозяйка хихикала, – а потом ускользает в поисках еды.

1940 год, Сидней-авеню, юго-восток Лондона

Стелла Ханисетт возвестила о своем появлении на свет криком, таким же пронзительным, как и вой сирены, который заставил ее мучающуюся от схваток мать укрыться в бомбоубежище, построенном Альбертом перед отъездом на фронт.

– Чтобы мои ангелы были в безопасности, – говорил он Юдоре, когда она помогала ему накрывать конструкцию из листов гофрированного металла брезентом и наблюдала, как он лопата за лопатой сыплет сверху землю. – Уютно, как у Христа за пазухой, – добавил Альберт, закончив и отступив, чтобы полюбоваться их работой. Он с улыбкой взглянул на Юдору. – Поможешь мне пересадить наверх мой бедный старый кабачок? Мне пришлось выкопать его, чтобы освободить место для вашего нового укрытия.

– Конечно, папа.

– Умница. А потом попробуем создать внутри уют, чтобы вам с мамой было приятнее там находиться.

– И малышу, – сказала Юдора, придав своему лицу, как она надеялась, серьезное выражение.

Альберт наклонился, чтобы поцеловать ее в макушку:

– Теперь я знаю, что оставляю маму и твоего братика или сестричку в надежных руках.

Взглянув на него, Юдора просияла, словно обратившийся к солнцу цветок. Хоть девочка и не хотела, чтобы ее отец уезжал, она понимала, что он исполняет свой долг, а сама она должна исполнить свой. Юдора была уверена, что, если она сделает все именно так, как просит ее отец, Бог и мистер Черчилль вернут его невредимым.

– Кое-кто, похоже, совсем зазнался, – с обидой произнесли из-за забора.

– Добрый день, мистер Крэбб, – сказал Альберт, втыкая лопату прямо в крышу их нового укрытия и направляясь к соседу. – Прошу вас и миссис Крэбб без стеснения пользоваться нашим бомбоубежищем в случае воздушной атаки на Лондон – в нем хватит места на шесть человек.

Мистер Крэбб пришел в смятение:

– Адольфу Гитлеру не удастся выгнать меня из собственной постели.

Глаза Юдоры расширились, когда она представила, как их ужасный враг гоняет мистера Крэбба по его спальне.

– Мы не позволили фрицам победить нас в прошлый раз и, черт возьми, не позволим и в этот!

Юдора ахнула. Альберт, стараясь ободрить ее, опустил руку ей на плечо.

– Что ж, если вы вдруг передумаете, милости просим к нам. А теперь прошу нас извинить, – сказал он, уводя дочь прочь.

Мистер Крэбб остался стоять у забора, бормоча что-то об «этих ублюдках фрицах». Юдора прижалась к отцу. Иногда по ночам ее будил плач их соседа. От него стыла кровь в жилах, но он не был наполнен гневом – скорее напоминал отчаянный вой пойманного в ловушку зверя. Когда она впервые услышала его, то выбежала из своей комнаты и на лестничной площадке тут же столкнулась с отцом. Он опустился на колени и прижал дрожащую дочь к себе.

– Все в порядке, милая Дора. Все хорошо. Мистер Крэбб ничего не может с этим поделать. Понимаешь, он потерял на войне сына, и теперь ему снятся кошмары. Вот и все. Он просто увидел плохой сон. Понимаешь?

Юдора не поняла, но быстро кивнула, сделав вид, что это совсем не так. Любой разделенный с отцом секрет был для Юдоры сокровищем, драгоценным воспоминанием, которое она хотела сохранить в своем сердце навечно. Она всегда старалась быть к мистеру Крэббу доброй, но в его взгляде была какая-то дикость, а в поведении – непредсказуемость, и это пугало ее.

Юдора помогла отцу перетащить в убежище старый ковер, а потом держала куски проволочной сетки, пока он прибивал их к деревянным рамам, делая из них кровати. Закончив, Альберт положил на каркасы свернутые матрасы и удовлетворенно отступил.

– Ну что, проверим, подходят ли они нам по размеру, а, Дора? – сказал он, сверкнув глазами, а потом зажег свечу и поставил ее в пустой цветочный горшок.

– Давай, папа, – сказала Юдора, забираясь на крошечную постель. – Так уютно, – хихикнула она.

Альберт занял свое место и улыбнулся ей.

– Видишь? Говорил же, как у Христа за пазухой, – сказал он, протягивая ей руку.