Замечательная жизнь Юдоры Ханисетт

– А, здравствуйте, мисс Ханисетт. Значит, вы дома. Это Петра из клиники «Жизненный выбор». Я получила ваше заявление и хотела бы с вами поговорить. У вас сейчас есть время?

Юдора испытывает трепет, когда ее мысли об утреннем походе в бассейн сменяются более насущными вопросами. Она опускается в кресло.

– Да, конечно. Что бы вы хотели узнать?

– Итак. Помните ли вы, что, когда мы разговаривали ранее, я сказала, что у нас есть определенный протокол, которому мы должны следовать?

– Да. Для этого я заполнила бланки. Чтобы прояснить свои желания.

– Я понимаю. Но давайте все же сделаем это как подобает. Меня зовут Петра Конрад. Не возражаете, если я буду звать вас Юдора?

Она возражает, но не хочет создавать трудности. От того, чего Юдора желает больше всего, ее отделяет только эта женщина.

– Как пожелаете.

– Хорошо. Итак, Юдора. Вам восемьдесят пять лет.

– Верно.

– Есть ли у вас муж или дети?

– Нет. Никого.

– Вы живете одна?

– Да.

– Вы считаете себя счастливым человеком?

Юдора знает, к чему та ведет, и отвечает заготовленными фразами.

– Я ни капельки не подавлена, не считаю себя одинокой и не испытываю никакой грусти. Я лишь стара, и это все больше гнетет меня. У меня нет семьи или друзей. – В ее памяти неожиданно всплывает веселое лицо Роуз. Юдора прогоняет ее образ. – Как я уже говорила вам раньше, я не хочу кончить в каком-нибудь ужасном доме престарелых, не хочу становиться зависимой от чьей-то помощи. Я хочу получить полный контроль над своей жизнью, самостоятельно выбрав финал. Это мое личное желание. Я нахожусь в здравом уме и трезвой памяти и готова подписать любое необходимое заявление. Я также готова принять все нужные медикаменты самостоятельно, если это возможно.

– Юдора, я вас понимаю, правда понимаю. Я на вашей стороне. Этот разговор не определяет, что произойдет в будущем, но провести с вами эту беседу и обсудить все варианты – это наш долг. Чтобы и вы, и мы были уверены в том, что для вас это верный путь.

– Я уверена.

– Могу я спросить, обсуждали ли вы это с кем-нибудь еще?

Юдора приходит в ужас.

– Нет, и необходимости в этом не вижу. Я знаю, что, задавая все эти вопросы, вы просто делаете свою работу, но в моем случае это не требуется. Я уже приняла решение. Я действительно хочу этого.

Петра прокашливается.

– Я понимаю, но жизнь всегда полна сомнений, – говорит она. – Мы были бы не мы, если бы не сомневались в своих решениях, особенно таких важных, как это. У моей собственной бабушки – мы с вами, я полагаю, уже говорили о ней – было много сомнений, прежде чем она решила, что добровольная эвтаназия – это самый правильный путь для нее.

– Она была больна?

– Да. Ее жизнь была настолько трудна, что бороться стало слишком тяжело, и все же это решение далось ей нелегко.

– Вы думаете, мне оно далось легко?

– Нет, Юдора, но я предлагаю вам себя в качестве собеседника, как предлагала и бабушке. Вы можете поделиться со мной чем угодно – больше об этом никто не узнает.

Юдора скорее пройдется по улице в нижнем белье, чем обнажит душу перед другим человеком. Она решает избрать средний путь: быть сговорчивой, но при этом стоять на своем.

– Это очень любезно с вашей стороны, и я рада ответить на все ваши вопросы. Но я обдумывала это решение долгое время и уже не изменю его.

– Вы можете вспомнить, когда впервые подумали об этом?

Юдора обдумывает вопрос. Так много возможных ответов. В каком-то смысле она думает об этом всю свою жизнь.

– Полагаю, что серьезно задумываться об этом я начала, когда увидела, как увядает моя мать.

– Вы ухаживали за ней?

– Да.

– Как долго?

– Я прожила со своей матерью в этом доме всю жизнь и ухаживала за ней, пока в 2005 году она не умерла. Ей было девяносто пять.

Обычно, когда Юдора кому-то рассказывала об этом, этот человек восклицал, что Беатрис прожила хорошую жизнь, однако для Юдоры в последних годах жизни ее матери не было ничего хорошего.

– Должно быть, для вас это было тяжело, – говорит Петра с впечатляющей проницательностью.

– Время от времени. Но ведь она была моей матерью. У нас не было никого, кроме друг друга.

– Вы сделали все, что могли.

Горло ей сдавливает внезапно навалившаяся печаль:

– Надеюсь, что это так.

– Юдора, я хочу быть с вами откровенна.

– Прошу вас.

– Если я передам вашу заявку доктору Либерманн, боюсь, она отклонит ее.

– Но почему?

– Потому что она и ее коллеги решат, что у вас депрессия.

– Нет у меня депрессии, – голос Юдоры звенит от гнева.

– Возможно, но, учитывая все обстоятельства и тот факт, что вы совсем одна…

– Но я не одинока. Я хорошо питаюсь, делаю упражнения, каждый день решаю кроссворды и слушаю радио. Я просто стара и не хочу становиться старше! – Выпалив это, Юдора сразу же сожалеет о резкости своего тона.

– Я понимаю. Правда понимаю. Но у нас есть правила. Добровольную эвтаназию обычно проводят только тем, кто серьезно болен, и тем, чье качество жизни настолько низкое, что они несчастливы.

– Но это ведь мой выбор! Должно же у меня быть право решать, жить мне или умереть! Даже к животным относятся с большим состраданием. Почему меня не хотят усыпить, если я действительно желаю этого?