Замечательные чудаки и оригиналы

Вся фамилия Луниных отличалась большими странностями, даже женщины из этого рода были большие чудачки. Так одна из близких родственниц вышеназванного Лунина во время нашествия Наполеона на Москву осталась в столице и во все время его пребывания там ничего не боялась и разъезжала то и дело по городу цугом. Она была пожилая женщина и очень богатая. И только что бывало услышит, что мы одержали какую-нибудь победу над неприятелем, велит заложить свою карету, сама разрядится как только возможно, приедет на какую-нибудь площадь и машет платком из окна лакею, приказывая остановиться. «Стой, стой!» Народ сбежится смотреть, что за диковинка такая сидит в карете, в цветах и перьях, со спущенными стеклами, а она то к одному окну бросится, то к другому и кричит проходящим: «Эй, голубчики, подите сюда! Слышали, мы опять одержали победу! Да, победу, да и какую, голубчики: разбили маршала такого-то!» Потом высунется из другого окна и то же самое повторяет. Накричится вдоволь и отправится дальше. Там опять на рынке или на площади опять закричит: «Стой!» И снова кричит проходящим: «Победа, голубчики, победа!» И так все утро и разъезжает по городу из конца в конец.

Риччи Екатерина Петровна (1787-1886)

В Петербурге в эти же годы проживала m-lle Лунина[107], про эксцентричности которой в столице ходило очень много рассказов. Злословие про эту барышню тогда почти не знало границ.

Лунина была львицей большого света. Она не была красавица. Лунина много путешествовала с матерью, была во Франции и Германии, знала хорошо музыку и обладала прекрасным голосом. В Париже в салоне королевы Гортензии[108] она имела такой успех, что Наполеон просил её петь в дружеском кружке в Тюильри. Этого было достаточно тогда, чтобы имя её сделалось знаменитым. Жила она в Петербурге, в нижнем этаже дома князя Гагарина на Дворцовой набережной. Рассказывали, что однажды рано утром император, совершая свою любимую прогулку по набережной, увидел, как кто-то вылез из окна нижнего этажа её дома. Потом через обер-полицмейстера он послал сказать хозяйке квартиры, чтобы она остерегалась, потому что ночью к ней могут влезть и похитить все, что у ней есть драгоценного. Рассказ этот в Петербурге повторялся со многими вариантами.

Хотя у Луниной были живы отец и мать, в петербургском обществе все говорили: салон m-ll Луниной. Лунина вышла в Италии замуж за какого-то певца Риччи[109]. Но этот дуэт окончился неудачно. Она в сороковых годах проживала в Москве, в большой бедности, страсть к пению стала причиною её разорения.

Но кто был замечателен по странностям из Луниных, так это декабрист Михаил Лунин[110]. Он слыл за чрезвычайно остроумного и оригинального человека. Тонкие его остроты отличались смелостью, хотя подчас и цинизмом, но это ему, как и его бесчисленные дуэли, сходило с рук. Эксцентричность Лунина во время его военной службы доходила до невозможности: так, будучи молодым кавалергардским офицером, он побился об заклад, что проскачет нагим по Петербургу - и выиграл пари.

Лунин сперва служил в кавалергардском полку, но колоссальные долги заставили его покинуть службу и уехать заграницу. Здесь он сделался католиком и проживал в Париже, на чердаке, перенося всякие лишения, давая уроки и трудясь над трагедией «Лжедмитрий». Это произведение Лунин написал на французском языке, который знал лучше родного, вследствие тогдашнего воспитания.

По смерти своего отца он неожиданно сделался владельцем громадного состояния, приносившего ежегодно более 200 тысяч дохода. Он возвратился в Россию тем же манером, как и уехал из нее - не испросивши дозволения на возвращение, так как не считал себя беглецом. Он сел просто на корабль, прибыл в Петербург и отправился прямо без доклада в кабинет к князю Волконскому, жившему в Зимнем дворце[111]. Волконский, увидев внезапно Лунина, просто остолбенел.

Риччи Миньято (1792-1860 или 1877)

Лунин был принят государем на службу тем же чином, только в армию, служил в Варшаве у цесаревича и был самым близким к нему человеком. Сосланный в Сибирь, он проживал в Чите в Петровском заводе, затем жил на поселении.

Резкие его статьи, которые он печатал в Англии, навлекли на него новую немилость правительства: он был арестован и заключен в акатуевскую тюрьму, где скоропостижно умер.

В Петербурге в двадцатых годах проживал Д.М. Кологривов[112]. Несмотря на свой крупный чин и весьма важное звание, он любил дурачиться, как школьник. У Кологривова была особенная страсть к уличным маскарадам; последняя доходила до того, что он иногда наряжался старою нищею чухонкою и мел тротуары. Завидев знакомого, он тотчас кидался к нему, требовал милостыню и в случае отказа бранил по-чухонски и даже грозил метлою. Он доходил до того, что становился в Казанском соборе среди нищих и заводил с ними ссоры. Сварливую чухонку отвели раз даже на Съезжую, где она сбросила свой наряд, и перед ней же извинились.

Голицын Федор Сергеевич (1781-1826)