Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий (репринт, старая орфография)

Надобно сказать, что принцъ Конти, мѣтя на польскій престолъ, не забывалъ, по врожденной склонности, и служенія музамъ — онъ былъ стихотворецъ, хотя и изъ очень плохихъ. Главнымъ затрудненіемъ, при постоянномъ почти кропаньѣ имъ стиховъ, было пріисканіе рифмы. Свѣтлѣйшій поэтъ пріискивалъ ихъ съ чрезвычайнымъ трудомъ и самымъ усерднымъ его помощникомъ въ этихъ занятіяхъ былъ кавалеръ д’Еонъ. Благодаря нѣкоторымъ своимъ сочиненіямъ, обратившимъ на себя вниманіе публики, д’Еонъ попалъ въ кругъ тогдашнихъ лучшихъ французскихъ писателей, а черезъ нихъ онъ свелъ знакомство съ принцемъ Конти.

Поэтому, когда Людовикъ ХV сообщилъ принцу свое предположеніе о посылкѣ ко двору императрицы Елисаветы Петровны съ кавалеромъ Дугласомъ переодѣтаго въ женское платье д’Еона, то онъ нашелъ со стороны своего совѣтника самую сильную поддержку этому предположенію. Сохранилось извѣстіе, что на такую таинственную посылку д’Еона имѣла большое вліяніе и маркиза Помпадуръ, которая, извѣдавъ на опытѣ какую можетъ имѣть женщина силу въ государственныхъ дѣлахъ, внушала королю, что сближеніе между нимъ и русскою императрицею съумѣетъ лучше всего устроить женщина. Посылая въ Петербургъ д’Еона подъ видомъ дѣвицы, король какъ будто слѣдовалъ и внушеніямъ своей фаворитки, которая если и не вполнѣ, то все же до нѣкоторой степени могла быть довольна новою, небывалою еще затѣею его величества.

Такимъ образомъ поѣздка д’Еона въ Петербургъ была рѣшена окончательно.

Для отстраненія всякаго недоразумѣнія относительно дѣли поѣздки обоихъ кавалеровъ, было положено, что Дугласъ отправится въ Россію подъ видомъ частнаго лица съ порученіемъ относительно закупки мѣховъ, а д’Еона будетъ выдавать за свою племянницу. Кромѣ того, Дугласъ могъ выдавать себя и за ученаго путешественника, такъ какъ его спеціальностью была геологія. При отправленіи Дугласа въ Петербургъ, ему вмѣнено было въ обязанность ознакомиться съ внутреннимъ положеніемъ Россіи, съ состояніемъ ея арміи и флота и съ отношеніемъ къ императрицѣ разныхъ придворныхъ личностей и партій и со всѣмъ тѣмъ, «что можетъ бытъ полезно и любопытно для его величества». О всѣхъ своихъ наблюденіяхъ въ Россіи, Дугласъ долженъ былъ составлять только краткія, отрывочныя замѣтки и могъ обратить ихъ въ систематическое изложеніе не иначе, какъ только по возвращеніи своемъ во Францію. Не трудно догадаться, что такое условіе было поставлено съ тою цѣлью, чтобы Дугласъ не могъ напечатать своихъ замѣтокъ въ видѣ сочиненія и тѣмъ самымъ открыть передъ публикою такіе факты и обстоятельства, которые до извѣстнаго времени должны были быть извѣстны только королю и самымъ довѣреннымъ его лицамъ. Собственно королю Дугласъ могъ написать изъ Петербурга только одно письмо и то условнымъ языкомъ, для чего и были приняты выраженія, относящіяся къ торговлѣ мѣхами. Такъ, «черная лисица» должна была означать англійскаго посла въ Петербургѣ — кавалера Вилльямса Генбюри; выраженіе «горностай въ ходу» означало преобладаніе русской партіи. Если бы Австрія взяла перевѣсъ въ Петербургѣ, то Дугласъ долженъ былъ сообщить королю, что «рысь въ цѣнѣ», такъ какъ подъ «рысью» подразумѣвался Бестужевъ-Рюминъ, сторонникъ Австріи; если же кредитъ его у императрицы сталъ бы уменьшаться, то Дугласъ долженъ былъ сообщить, что «соболь падаетъ въ цѣнѣ».

Инструкція, данная Дугласу 1-го іюня 1755 года, была написана такимъ мелкимъ шрифтомъ, съ такими сокращеніями, что она хотя и была довольно обширна по содержанію, но могла быть спрятана между стѣнками табакерки.

Въ началѣ этой инструкціи говорилось: «положеніе Европы вообще, смуты, возникшія въ прошедшемъ году въ Польшѣ, и готовыя, повидимому, возобновиться; участіе, принятое въ нихъ петербургскимъ дворомъ и опасеніе, что Англія, въ непродолжительномъ времени, при посредствѣ своего посланника, кавалера Вилльямса, заключитъ договоръ съ Россіею о субсидіяхъ, все это требуетъ тщательнаго наблюденія за образомъ дѣйствій русскаго двора».

«Уже съ давнихъ поръ — говорилось въ инструкціи — его величество не имѣетъ въ Россіи ни посланника, ни министра, ни консула, почему королю почти совсѣмъ неизвѣстно положеніе этой страны, тѣмъ болѣе, что характеръ націй, а также ревнивый и подозрительный деспотизмъ правительства не допускаютъ возможности вести даже обыкновенную корреспонденцію, какъ это дѣлается въ отношеніи другихъ государствъ». Затѣмъ, послѣ указанія тѣхъ выгодъ, какія представляетъ посылка въ Россію Дугласа, какъ англійскаго подданнаго, слѣдуютъ подробныя наставленія, гдѣ онъ долженъ побывать и что ему нужно сдѣлать.