Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий (репринт, старая орфография)

Тѣмъ временемъ, пока принялись въ низшей судебной инстанціи разматривать правильность претензіи, предъявленной барономъ Розеномъ къ наслѣдству, оставшемуся въ Россіи послѣ герцогини Кингстонъ, изъ Лондона, чрезъ посредство тамошняго русскаго посланника графа Воронцова, была прислана выписка изъ духовнаго завѣщанія герцогини, засвидѣтельствованная архіепископомъ кэнтерберійскимъ. Изъ этой выписки оказывалось, что исполнителемъ посмертной воли герцогини былъ назначенъ кавалеръ Пэнъ, который, пріѣхавъ въ Петербургъ, передалъ, съ разрѣшенія императрицы, свое полномочіе полковнику Гарновскому, вступившему, вслѣдствіе этого, во всѣ права и обязанности душеприкащика по наслѣдству, оставшемуся въ Россіи послѣ «Кингстонши». Домогаться этого наслѣдства явился въ Петербургъ графъ Беме‘, оказавшійся соперникомъ барону Розену по Чудлейскимъ мызамъ, но такъ какъ онъ въ завѣщаніи вовсе упомянутъ не былъ, то и былъ устраненъ русскими судебными мѣстами отъ всякаго участія въ этомъ дѣлѣ.

Полковникъ Гарновскій, начавшій вѣдать наслѣдство, оставшееся послѣ герцогини Кингстонъ, былъ, безъ сомнѣнія, одинъ изъ самыхъ ловкихъ русскихъ дѣльцовъ прошлаго столѣтія. Онъ чрезъ правителя канцеляріи князя Потемкина, извѣстнаго Василія Степановича Попова, состоялъ въ числѣ весьма близкихъ людей къ князю Потемкину и, во время отсутствія Потемкина изъ Петербурга, увѣдомлялъ его подробно обо всемъ, что дѣлалось и говорилось при дворѣ и въ домахъ знатныхъ лицъ. Свои письма или донесенія Гарновскій посылалъ на имя Попова и писалъ ихъ въ родѣ поденныхъ записокъ, которыя представляютъ много интереснаго. Записки эти были напечатаны въ «Русской Старинѣ» изд. 1876 г. и изъ нихъ, между прочимъ, видно какою расторопностью отличался полковникъ, успѣвавшій втереться всюду. Что же касается его отношеній къ герцогинѣ, то онъ сблизился съ нею, провожая ее изъ Петербурга во Францію при возвращеніи ея туда изъ первой поѣздки въ Петербургъ. Въ біографіи герцогини, записанной баронессою Оберкирхъ, упоминается, что леди Кингстонъ всѣ свои дѣла въ Россіи поручила надзору и попеченію господина Гарновскаго, а изъ писемъ ея къ нему должно заключить, что она считала его самымъ преданнымъ ей въ Россіи человѣкомъ. Въ августѣ 1787 года герцогиня поручила своему камердинеру Джону Лилли, бывшему въ то время въ Петербургѣ, переговорить съ Гарновскимъ по всѣмъ ея дѣламъ, а самому Гарновскому, между прочимъ, писала: «если нужда потребуетъ, то вы откроетесь и князю Потемкину, ибо я не хочу, чтобы отъ него что-либо было скрыто. Увѣрьте его, — писала далѣе герцогиня, — что я очень сожалѣю, что не увижусь съ нимъ до зимняго пути». Въ другомъ письмѣ, отъ 24-го октября того же года, герцогиня писала Гарновскому, что она «считаетъ себя чрезвычайно несчастливою, такъ какъ отъ всего свѣта обижена», и просила его посовѣтовать ей, что дѣлать съ Чудлейскими мызами. Наконецъ, въ послѣднемъ ея письмѣ къ Гарновскому, написанномъ не задолго до смерти герцогини, она просила Гарновскаго извѣстить ее объ ея «другѣ» князѣ Потемкинѣ, выражая сожалѣніе, что во время своего послѣдняго пріѣзда въ Петербургъ, она не застала тамъ князя, а между тѣмъ хотѣла просить черезъ него о чемъ-то императрицу. Въ заключеніе, она поручила Гарновскому передать Потемкину, что у него, Потемкина, во всемъ свѣтѣ нѣтъ лучшей пріятельницы какъ она, герцогиня. Переписка же Гарновскаго съ леди Кингстонъ не дошла до насъ, даже въ самомъ небольшомъ отрывкѣ.

Лишь только умерла герцогиня, какъ секретарь ея, бывавшій съ нею въ Петербургѣ, поспѣшилъ увѣдомить письмомъ Гарновскаго, что ему, «добродѣтельному» (vertueux) Гарновскому, живущему въ С.-Петербургѣ и состоящему при канцеляріи князя Потемкина, въ уваженіе его почтительной привязанности и тѣхъ постоянныхъ и тяжелыхъ заботъ, какія онъ оказывалъ въ отношеніи герцогини во время ея поѣздки изъ Петербурга во Францію, куда онъ былъ посланъ съ нею по волѣ ея императорскаго величества, — герцогиня отказала пятьдесятъ тысячъ рублей, которые слѣдуетъ ему получить въ теченіе года со дня кончины герцогини. Въ письмѣ этомъ сообщалось также и о томъ, что герцогиня завѣщала императрицѣ великолѣпный головной уборъ и всѣ свои картины, находившіяся въ Петербургѣ, съ тѣмъ, впрочемъ, условіемъ: если государыня пожелаетъ принять ихъ, то она приметъ на себя уплату 150,000 рублей тѣмъ лицамъ, которыя будутъ назначены въ Англіи исполнителями духовнаго завѣщанія герцогини.