Замѣчательныя судебныя дѣла

Товарищъ прокурора П. Я. Вагенгеймъ въ сущности сказалъ слѣдующее: Протопоповъ преданъ суду и дѣло подробно изложено въ опредѣленіи Московской судебной палаты; палата нашла доказательства достаточными для преданія его суду съ участіемъ присяжныхъ засѣдателей. Всѣ показанія дѣлятся на три части. Во первыхъ, показанія бывшихъ крѣпостныхъ г. Протопопова, всѣ они свидѣтельствуютъ о наказаніи 2‑го іюня 1859 года Марѳы Герасимовой розгами. Во вторыхъ, показанія экспертовъ: они свидѣтельствуютъ, что наказаніе Марѳы Герасимовой не оставило знаковъ, но могли эти знаки не быть черезъ 15 дней, ибо наказаніе это могло не быть жестокимъ. Въ третьихъ, показанія объ обращеніи его съ людьми въ опекаемомъ имъ имѣніи; но относительно этого бывшіе его крѣпостные показали, что они ничего не знаютъ. Докторъ Дрейеръ далъ важное показаніе, что Протопоповъ заѣхалъ къ нему, прося объ удовлетворительномъ свидѣтельствѣ, и признался, что наказалъ Марѳу Герасимову слегка, для поддержанія нравственности. Такимъ образомъ фактъ наказанія Герасимовой доказанъ, жестокое обращеніе съ крестьянами на судѣ не подтвердилось. Отъ васъ, господа присяжные, будетъ зависѣть признать или не признать подсудимаго виновнымъ въ истязаніи Герасимовой жестокимъ наказаніемъ.

Защитникъ г. Казанскій повторяетъ, что правительствующій сенатъ, въ силу высочайшаго повелѣнія, уже удалилъ г. Протопопова изъ имѣнія; такимъ образомъ кліентъ его наказанъ, слѣдовательно вопросъ о возмездіи уже оконченъ. Протопопову предоставлено право оправдываться только, что не значитъ, чтобы онъ былъ преданъ суду, а потому, судить г. Протопопова можно только по особому высочайшему повелѣнію. Вслѣдствіе этого защитникъ проситъ его слова записать въ протоколъ и составить особое постановленіе по этому вопросу.

Предсѣдатель. Извольте говорить вашу защитительную рѣчь.

Защитникъ. Господа присяжные, вы слышали, что Марѳа Герасимова была наказана для исправленія, но я позволю себѣ усумниться въ дѣйствительности этого наказанія и займусь рѣшеніемъ вопроса; зачѣмъ было ее наказывать? Всѣ эти люди уже знали, что г. Протопоповъ болѣе не управляетъ имѣніемъ, а потому и не вижу необходимости въ совершеніи подобнаго поступка для ея исправленія. Но крестьяне г. Протопопова тоже хотѣли окончательно отдѣлаться отъ своего помѣщика; пріискивая къ тому способы, придумали наконецъ настоящее дѣло — иначе я не могу себѣ объяснить его. Имъ легко было сдѣлать такой извѣтъ — всѣ свидѣтели родственники между собою, а родной братъ наказанной Николай Ильинъ всему начальникъ. Насколько сомнительно обвиненіе — видно изъ самаго характера свидѣтельскихъ показаній. Показанія Марѳы Герасимовой разнорѣчивы, что возбуждаетъ сомнѣніе, которое должно быть истолковано въ пользу обвиняемаго. Такъ она говоритъ, что была тяжко наказана, а между тѣмъ говоритъ также, что почти тотчасъ ушла въ Ярославль — одно съ другимъ несовмѣстно. Затѣмъ подаетъ жалобу, но не проситъ, чтобы ее освидѣтельствовали; черезъ двѣ недѣли ее свидѣтельствуютъ и находятъ ея здоровье удовлетворительнымъ, — это свидѣтельство должно быть признано достовѣрнымъ. Докторъ Дрейеръ говоритъ, что г. Протопоповъ сознался ему, что наказалъ Марѳу Герасимову, но для чего было сдѣлано это сознаніе — свидѣтель не объяснилъ. Во всякомъ случаѣ наказаніе, если только оно было, непремѣнно должно быть легкимъ, такъ какъ нѣтъ возможности пройдти 35 верстъ послѣ тяжкаго наказанія; оно должно бы было возбудить болѣзни и требовать медицинскаго пособія, но ничего этого не было. Въ селеніи никто не слыхалъ, чтобы Марѳа Герасимова была наказана, а объ жестокомъ истязаніи всѣ бы должны были знать. Въ настоящее время свидѣтели отзываются незнаніемъ, а на предварительномъ слѣдствіи показывали, что знали, — значитъ у нихъ была задняя мысль.