Замена

— Мой сын умирает, Рей. Умирает намного быстрее, чем должно. Он сжигает себя в каждом противостоянии. В последнем обследовании…

Я перестала слышать. Икари-кун убивает не только Ангелов — он убивает и себя. Почему так? Не умеет иначе? Или это подсознательное — как плата за то, что он убивает детей? Или подсознание не может убивать? Я вспоминала наш чай в начале третьего ночи. Я думала о ледяном вихре, сминающем Ангела, вспоминала силу, которая — слабость, которая — смерть.

Что будет с Икари-куном, когда он узнает, что и сам — Ангел?

— Ваш сын нуждается в опекуне, — услышала я свой голос. — Есть Нагиса Каору.

Икари-сан сложил руки перед лицом, и я услышала скрипящий шорох хирургических перчаток.

— Нагиса не способен быть опекуном, это известно в «Соул». Я удивлен, что ты о нем заговорила.

…Прихожая, вспышки боли. Хриплое дыхание в такт толчкам.

— Совет директоров может счесть, что я расскажу Икари-куну о нашей природе, и тогда…

— Рей. Оставь это мне. Поверь, у тебя будет время, просто позаботься о Синдзи.

Я опустила взгляд. Директор протянул руку через стол, положил перчатку поверх моей ладони.

«У него плохая память», — подумала я, вздрогнув. Хирургический латекс был шершавый и горячий.

«У него крепкие нервы», — предположила я, вспомнив кровавую пыль, которая когда-то брызнула мне в глаза, отрезвляя.

«Или он добр к тебе».

В последний раз, когда Икари Гендо взял меня за руки, я навсегда лишила его кожи на обеих кистях. Я тогда очень хотела умереть, но жива до сих пор и смотрю, как мелкие капли крови собираются под хирургическими перчатками — моя совесть и мое лекарство от неповиновения.

— Я поняла, Икари-сан.

Я видела себя в его очках, ставших почти черными. Директор мог сказать, что я справлюсь, но это был бы совсем другой человек — человек, не способный вырастить меня.

— Хорошо, Рей.

— Мы… увидимся?

Голос не мог не дрогнуть. Не мог.

— Не знаю, Рей. Но я постараюсь.

— Спасибо.

Он посмотрел на часы и надел пиджак.

— Кадзи скоро обратит внимание на отключенные средства слежения в кабинете, поэтому уеду я, скорее всего, не сам.

«Его возьмут под стражу за откровенный разговор со мной».

— Ты знаешь, как говорить с СБ? Теперь они будут умнее.

«Да. Они больше не станут давить на долг. Они станут просто давить».

Я кивнула.

— Хорошо.

Вместе с ударом грома облако снега ворвалось в окно. Директор встал и закрыл его.

— До Второго удара Ангелы были не сами по себе, — сказал он. — Они были чьи-то. Побудьте Ангелами друг для друга.

— До Второго удара Ангелов не было, — ответила я спине Икари Гендо.

Он стал поэтом — над моей могилой, над могилой Синдзи. Мне было горько от того, что он сказал все правильно и красиво, и что ему легко говорить…

«Легко ли?»

… И что он назначил меня Ангелом-хранителем сына. Я готова была спросить, помнит ли он, кто назначает Ангелов, но развить аллегорию мне не дали. В кабинет без стука вошли люди, я узнала Велксниса, узнала громоздкие костюмы Белой группы.

— Господин директор, — поклонился Велкснис. — Совет директоров…

— На столе материалы моей жалобы на резидента «Соул» Кадзи, — прервал его Икари, не оборачиваясь. — Благодаря грубым действиям инспектора Аянами Рей раскрыла свою природу.

Велкснис не смотрел на меня, но я слышала его страх, слышала страх всех, кто вошел с ним. Страх, не способный скрыться даже за вонью термохимического оружия. Они пришли не за Икари-саном, нет — поняла я. Они пришли, чтобы узнать, на чьей стороне я.

Они говорили что-то о протоколах, я слышала голос высокого и худого оперативника, как из-под густого снега. Мне было… Странно.

Они всегда боялись меня — своего непонятного оружия, — но теперь они как школьники, не выучившие уроки. Они ждут, не зная, кого я вызову первого, и повезет ли второму, и уцелеет ли третий.

Я испытывала злую радость, как в классе, который меня достал.

«Они — это люди», — поняла я, вслушавшись в ход своих мыслей. Я — не они.

«Что ж ты так быстро, Рей?»

Радость пропала, но вернулись звуки.

— Всего доброго, Аянами-сан, — сказал Велкснис, уже стоя в дверях. — Утром за вами зайдут. Во сколько вам будет удобно?

Икари-сан уже ушел. Я встала.

— Утром мне будет неудобно.

Он смотрел, как я иду к нему, а я впитывала его страх. Мелочное, гадкое чувство — я им наслаждалась.

— Простите?

— У меня назначены процедуры. Потом — занятия. Я зайду к вам во второй половине дня.

Велкснис кивнул и вышел. Я вернулась к столу и вытерла свою чашку мокрой салфеткой. Сложила упаковку салфеток в ящик стола и поправила ручку, которую задела. «Вот так, — приговаривала я про себя. — Вот так».

В приемной было тихо. Я прикрыла дверь в кабинет, подержалась немного за наличник и только потом повернулась.

— Ты не спросила, зачем тебе время.

В кресле Аи сидела Ленгли. Он водила пальцами по экрану своего то ли планшета, то ли телефона, и выглядела встрепано. Жалюзи за ее спиной вспыхивали: фуга грозовой метели всК близилась.

— Ты все слышала? — спросила я.

— Ммм… Да, — она погасила экран и скрылась в полумраке. — В том числе, и часть того, что не предназначалось для СБ. Так зачем тебе время?