Замена спектакля

Испуганно в него вперяя взгляд

С наивно-изумленным превосходством.

* * *

Оттиск научной статьи

Дарит мне друг без оглядки —

Плотные числа свои

В определенном порядке.

Формул — двенадцать страниц,

Дальше — нормальная фраза.

Снова цифирь без границ —

Лишь для особого глаза.

Для МГУ и МЭИ

С их восприятием чутким…

Может, и в строчки мои

Смотрит он с этим же чувством.

ВНЕШНОСТЬ

или

Стихи о том, как меня посещали

в Центральной клинической больнице

мои знаменитые друзья

Когда являлся Френкель Ян,

Блестя роскошными усами,

То персонал был чуть не пьян,

И все едва не пели сами.

Когда врывался Эдуард

(Я разумею — Колмановский),

Совсем отсутствовал азарт,—

Не ведали, кто он таковский.

Но посетил меня Расул —

Переполох был в должной мере.

Врач внес в палату лишний стул

И скромно сам стоял у двери.

Печатал Старостин Андрей

Шаг по мерцающему полу —

В него вперялись от дверей

Неравнодушные к футболу.

Когда ж забрел ко мне Булат,

То те, кому внушал он нежность,

Пока плутал он вдоль палат —

Не знали. Вот что значит внешность!

* * *

С обывательской точки зрения,

Принимаемой без оглядки,

И выводится нечто среднее,

То, с которого взятки гладки.

Перемешано, перемолото

И зерно, и его полова.

Дорожает на рынке золото.

Обесценивается слово.

* * *

Он стоит отрешенно и прямо,

Очевидно, всерьез удручен.

Он сегодня не принял ни грамма,

И мучительно щурится он.

Невысокое талое небо

Опрокинуто в каждом зрачке.

И, по правде, ужасно нелепа

Эта палочка в правой руке.

Но над этим заброшенным полем,

Истребляемым долго и зло,

Орошенным одним алкоголем,

Что-то нежное все же взошло.

ДОЛГОВЯЗАЯ

Долговязая, тянись,

На сомненья невзирая,

Головою прямо ввысь,

Где листва блестит сырая.

Долговязая, как вяз,

А не как тюльпаны в вазах.

Уважают нынче вас,

Молодых и долговязых.

Не стесняйся, что длинна,

Даже если влюблена,

А избранник чуть пониже.

Принимай и то в расчет,

Что и он еще растет,

Чтобы стать к тебе поближе.

С гребня роста своего

Улыбнись кипенью сада

И не бойся ничего.

Лишь сутулиться не надо.

КОЛЯ ГЛАЗКОВ

(Штрихи к портрету)

Был он крупен и сутул.

Пожимал до хруста руки,

Поднимал за ножку стул,

Зная толк в такой науке.

Вырезал стихи друзей,

Что порой встречал в газете,

И с естественностью всей

Им вручал находки эти.

Не растрачивал свой пыл

На душевные копанья,

А Якутию любил

И публичные купанья.

Пил грузинское вино —

Большей частью «Цинандали»,—

И еще его в кино

С удовольствием снимали.

…Это беглые штрихи

К бытовому лишь портрету.

Ибо главное — стихи,

Жизнь дающие поэту.

Краткий бег карандаша,

Откровения услада

И — добрейшая душа

Иронического склада.

* * *

Там, где люди не спеша

Выходили на прогулку,

Продвигался не дыша

По вечернему проулку.

Вдруг увидел, в землю врос,

Будто стукнулся о стену.

— Что, вернулся? — свой вопрос

Выбросила как антенну.

— Не хочу тебя, враля,

Не люблю и не ревную…—

Словно зонд из корабля —

Прямо в сферу неземную.

ТОСКА

Старой выплюнут избой

В жизнь сугубо городскую,

Этот форменный изгой

Говорит порой: — Тоскую!..

Он страдает оттого,

Что в селе у них отсталость

И что там ни одного

Родственника не осталось.

Ни в одном глухом дому,

За продавленным порогом,

Нет таких уже, к кому

Закатиться б ненароком.

Вспомнить лапти и треух,

Счастье, связанное с этим,

И, лелея свой триумф,

Возвратиться к взрослым детям.

КНИГИ

«Если в ваших личных библиотеках есть книги, которые вы уже прочли, просьба передать их в библиотеку жэка». Из стенной газеты «Дом, в котором мы живем». 1974 г.

Теперь бы уже никто

К сему не прибегнул крику.

Как кожаное пальто,

Теперь они любят книгу.

Но все-таки не о том

Стихи. И не на потеху.

 Я свой уважаю дом,

И жэк, и библиотеку.

Есть книги, что я прочел,

И, думается, недаром.

Но я из породы пчел,

Летающих за нектаром

Все в тот же цветущий луг,

Где был уже многократно,

Свершая все тот же круг —

Туда и опять обратно.

В КУПЕ

В купе три девушки со мною,

И, словно здесь они одни,

Своей похожею судьбою

Друг с другом делятся они.

Я слышу эти разговоры,

Я понимаю этот пыл.

А оживленные их взоры

Не верят, что я молод был.

* * *

Давно ли на скамье

В обнимочку сидели?

Вернулся он к семье

В начале той недели.

Вернулся наконец.

Пять лет сровнялось сыну.

Стоит его отец

И ровно держит спину.

 Высокий и прямой.

Прошла его измена.

Негаданно домой

Вернулся, как из плена.

Не чувствуя вины,

Стоит себе у входа.

Вернулся, как с войны,

Через четыре года.

ФИАЛКИНА

Дивится женская бригада:

Опять Фиалкина брюхата.

Опять подходит к рубежу

И говорит опять: —Рожу!

А что без мужа или с мужем,

Мы не пожалуемся, сдюжим.

Я не какая-то овца.

Я выращу и без отца.

Еще скажу тебе, бригада:

Коль не судьба, то и не надо.

И чем постылого костить,

Я буду деточек растить.

БЕЛЬЕ

Пусть вы эту лобуду

Наживали по крупицам,

Не висеть бы на виду

Вашим тряпкам и тряпицам.

В этой сушке что-то есть

И бесстыдное к тому же,

Как сомнительная весть

О жене или о муже.

Лишь зима, что каждый год