Замерзающий остров

Полотенце.

Алиса едва держалась на ногах. Душ не помог.

Нестрашно, она позвонит ему завтра. Всё равно сегодня, скорее всего, не работает телефон. Во всём отеле. Во всём этом промёрзшем до костей мире не работает ни один телефон.

Но расчёски нигде не было.

Алиса сушила волосы полотенцем, думая о том, как будет выглядеть завтра по утру. Она усмехнулась. В запотевшем зеркале ничего нельзя было разглядеть, и она протёрла зеркало полотенцем.

Собственный вид её не испугал. Волосы, конечно, выглядели ужасно, однако следов туши на лице не оставалось – только губы теперь были бледными и бескровными, как у смертельно больной. Больной. Алиса смутилась. Разговор с банкиром и неловкий танец стали за мгновение неприятными воспоминаниями, вызывающими лишь стыд да ноющую в груди боль. Их хотелось прогнать подальше, в холодную ночь. Алиса смотрела на себя, вздыхая, и – будто не могла узнать. Чего-то не хватало. Что-то пугающе изменило её за последние часы – непоправимо, необратимо, как меняются люди, совершившие то, что уже нельзя исправить.

Серёжка!

Алиса схватилась за мочку уха. Одной серёжки не хватало. Но как? Где она могла её потерять?

Алиса накинула банный халат и выбежала из ванной.

В атриуме? В ресторане? Может, во время этого досадного танца под хрипящую музыку? Где-то в коридорах? В лифте? На берегу днём? Или же здесь, в номере, когда…

Алису трясло. Она осматривала пол у двери, ползая на коленях. Серёжки нигде не было. Она поднялась и уже начала открывать дверь из номера, но остановилась. Она чувствовала, как что-то ждёт её там, в коридоре – тьма, от которой она едва успела спастись, возвращаясь из ресторана.

Алиса зашла в спальню, села на кровать и закрыла лицо. Она не знала, что делать. Диск телефона по-прежнему заманчиво поблёскивал – цифра ноль затёрта чужими пальцами, – но звонить уже не имело ни малейшего смысла, ведь после произошедшего она точно не сможет услышать в трубке ничего, кроме хрипа помех.

Алиса заплакала.

Как она могла допустить такое? Почему это произошло? Швензы на серьгах такие надёжные – они не могли расстегнуться сами. Если только…

Алиса судорожно вздохнула и посмотрела на закрытую дверь. Она ошибалась. Времени осталось немного. То, что она видела в чёрном окне и те невозможные тени – страшные, как беспамятство – пронёсся ближе с каждым мгновением, с каждым вздохом. Скоро их не остановят ни свет, ни закрытые двери. А телефонная линия будет всё так же молчать.

Где-то далеко, за плотно закрытым окном, послышался угрожающий раскат. И вся комната закачалась в такт грому – зашатались тонкие стены, истерично замерцал светильник на потолке, дёрнулась, как от размашистого удара, входная дверь. Раскат повторился, зазвенели хрупкие стёкла. Казалось, весь остров распадается на части, раскалываются бетонные берега, и всё вокруг – похожая на музей гостиница, маяк, пальмы в кадках и тусклые фонари – уходит под чёрную воду.

Комнату пронизывало холодом, который не могли остановить даже стены. Алиса обняла себя за плечи и задрожала.

Ливень бил в стёкла. Лампа на потолке мигала, грозясь в любую секунду взорваться снопом искр и стеклянных осколков.

Алиса вскочила на ноги. Вся комната медленно переворачивалась, как при землетрясении, проваливалась в грохочущую тьму за окном. Алиса схватила трубку телефона и стала набирать номер. Диск заедал, а аппарат трещал так, словно вращение барабана переламывало на части его хрупкие, как высохшие хрящи, внутренности. Алиса ошиблась – перепутала цифру – и, ударив по рычагам, набирала снова, но теперь уже медленнее, стараясь успокоиться, несмотря на рёв проливного дождя.

В трубке прорезались гудки. Алиса ждала.

Вскоре вызов прекратился, и трубка раздражённо затрещала – кто-то наотмашь ударил по оголённым проводам. Через секунду треск сменился приглушённым дыханием.

– Это ты? – простонала Алиса. – Ответь мне, пожалуйста! Это ты?

Дыхание участилось, из трубки уже доносился надрывный хрип, как у смертельно больного.

– Помоги мне! – заплакала Алиса. – Я не могу так больше! Я не уверена… – Воздуха не хватало, и Алиса резко вздохнула. Слёзы стекали у неё по щекам. – Я не уверена, что смогу дождаться!

Болезненный хрип оборвался, затих за окном гром, захлебнулся ливень – и всё вокруг накрыла тишина.

7

– Вас не было сегодня на завтраке?

Управляющий поприветствовал Алису деланной улыбкой. В атриуме ещё горело несколько торшеров – тусклым ржаным светом. Их стеклянные купола не успели остыть после ночи.

– Не здоровилось? – спросил управляющий и тут же спохватился, сообразив, что перебарщивает с намёками. – Многие жалуются, – добавил он. – Это всё из-за погоды. Наверняка. Резкие перепады давления, шторм. Сущее ненастье.

– Да, – сказала Алиса и облокотилась о стойку регистратуры. – Я хотела вас кое о чём спросить. Дело в том, что вчера…

– Неплохое было представление, да? Помнится, вы даже допоздна засиделись. Как я рад, – управляющий резко втянул в себя воздух, шмыгнув носом, – как я рад, что мы можем хоть как-то разбавить всю эту непредвиденную серость.