Замерзшие: 5 месяцев в снегах Гренландии

В отличие от команды «С-53», у которой на борту не было такого передатчика, потерпевшему бедствие экипажу бомбардировщика не нужно было полагаться на разряжающиеся аккумуляторы самолета. В аварийный передатчик был встроен генератор, который приводился в действие механически с помощью вертящейся ручки. Металлический корпус имел удобно сделанные как бы вдавленные с двух сторон стенки, так что радист мог зажать его между колен и крутить ручку. Предполагалось, что если самолет упадет в море, то с надувного плота можно подавать сигналы бедствия. Благодаря оригинальной форме, похожей на песочные часы или привлекательную женскую фигуру, передатчик получил прозвище «девушка Гибсона» – по фамилии журнального художника, рисовавшего некогда томных и фигуристых красавиц.

Проблема была в том, что аварийный передатчик мог только посылать сигнал, а принимать не мог. И все же шансы на спасения человека, «обнимающего девушку Гибсона», многократно повышались.

Ветер был слишком сильный, чтобы сразу запустить змей с антенной. Так что в свой первый полный день среди ледяной равнины летчики не смогли передать сигнал бедствия. Но в последующие дни радист Лолли Ховарт раскручивал антенну всякий раз, как буря немного затихала. Экипаж «В-17» не был уверен, что передатчик работает и что кто-нибудь получил их сообщения. И все же Ховарт постоянно посылал настойчивые сигналы SOS на частоте 500 килогерц – специальной волне, выделенной для терпящих бедствие на море. Спокойный и серьезный, двадцати трех лет от роду, он был у себя дома, в городке Уосоки в штате Висконсин, подававшим надежды актером. Сейчас Ховарт волновался, что «девушки Гибсона» будет недостаточно для спасения, а потому стал посматривать на разбитое радиооборудование из самолета, думая о том, как бы его починить. И чем раньше это будет сделано, тем лучше.

Ревизия съестных припасов показала, что на борту достаточно упаковок так называемых рационов К. В них входили тушенка, печенье, злаковые батончики, жевательная резинка и другие жизненно важные в полевых условиях продукты. Того, что имелось в самолете, могло хватить одному человеку на тридцать шесть дней. Но девять летчиков съели бы все запасы за четыре дня. Монтеверде намеревался растянуть продукты на десять дней, но и это время казалось ему очень непродолжительным.

Каждый паек содержал четыре пачки сигарет. Но несмотря на то, что табак мог облегчить муки голода, Монтеверде по-прежнему запрещал курить, боясь, что пролившееся топливо воспламенится.

Также удалось отыскать шесть коробок американских армейских полевых пайков D – так в вооруженных силах США было принято обозначать запасы шоколада. Они входили в три упаковки так называемых «наборов для выживания в джунглях», которые предназначались только офицерам – Монтеверде, О’Харе и Спенсеру. Ирония судьбы состояла в том, что этот шоколад изготавливался специально для тропических условий и был не очень сладким, чтобы не таял в рюкзаках у солдат. Понятное дело, что экипаж «PN9E» меньше всего беспокоился о том, что лакомство может растаять.

То, что «продукты для джунглей» оказались в пайках арктических пилотов, могло показаться плодом извращенной логики службы снабжения. Но потерпевшие крушение были не в обиде: наборы, кроме прочего, включали длинные ножи боло[41] с кривым лезвием, которыми удобно было рассекать лед и снег.

На следующий день 11 ноября погода не изменилась: все тот же снегопад и отрицательные температуры. Холод в Гренландии почти как живое существо. Это злобное создание мучает людей, лишает крепких мужчин сил, не дает ни отдыха, ни покоя. Иногда он душит, как питон, по капле выжимая из своих жертв жизненную энергию.

И снова вся команда потерпевшего катастрофу бомбардировщика собралась вместе и, присев на корточки, с наслаждением ела продукты из стремительно убывавших пайков, закусывая снегом, который уже не лез в горло. Главным деликатесом был шоколад – по несколько квадратиков от плитки в день. Ладони и ступни постоянно то замерзали, то на время оттаивали, что всегда сопровождалось жжением и болезненными ощущениями. «Как будто руку или ногу засовываешь в печку», – говорили друг другу члены команды. Штурман Билл O’Хара особенно тяжело переносил такие моменты. У него страшно болели ноги.