Замещающий ребенок

Двух Рене разделяют десять лет, но кажется, что в восприятии отца они слиты воедино. Об этом, конечно же, говорили в семье, ведь недаром Франсуа-Рене писал в «Замогильных записках»: «Не было и дня, чтобы, размышляя о том, кто я есть, я не представлял себе скалу, на которой я родился, комнату, в которой мать подарила мне жизнь, грозу, шум которой меня убаюкивал, а еще несчастного брата, отдавшего мне имя, которое для меня почти всегда отождествлялось с несчастьем. Кажется, что Господь собрал все это вместе, чтобы вложить в мою колыбель образ моей судьбы». Жюль Лемэтр говорил, что с рождением Шатобриана дело обстоит не так просто.

Еще более примечательно, что Франсуа-Рене Шатобриан, сознательно или нет, все время отвергал имя Рене и так сильно «верил» в то, что его зовут Франсуа-Огюст, что даже вступил в брак под этим именем.

Более того, все произведения Шатобриана подписаны именем Франсуа-Огюст, начиная с «Опыта о революциях», изданного в 1791 году[2], и до того момента, когда Шатобриан заменил свои имена титулом графа. Никогда тот, кого мы называем сегодня Рене де Шатобриан, не подписывал свои книги этим именем.

Шатобриан поставил на могиле своей подруги Полины де Бомон в Риме памятник с надписью: «Ф.-О. де Шатобриан воздвиг этот монумент в память о ней». А сама Полина де Бомон в своем завещании оставила распоряжение передать «все мои книги Франсуа-Огюсту де Шатобриану».

Так или иначе, Шатобриан отказывался от имени умершего брата как в частной жизни, так и в литературном творчестве, как будто он хотел освободиться от того, с кем его хотели отождествить.

Отбросив имя Рене, Шатобриан отказался и от имени своего деспотичного, равнодушного отца, недостойного подражания (как и философ Поль-Мишель Фуко отбросил имя Поль, имя отца, сохранив только имя Мишель). Или же он все-таки отказался от того, чтобы играть роль заместителя умершего брата, которая, как он считал, была отведена ему в этом семейном проекте?

Отца Шатобриана звали Рене-Огюст. Писатель отказался только от первого имени Рене, а второе имя Огюст он, наоборот, принял и пользовался им всю жизнь. Значит, действительно, отвергнут был умерший брат, имя которого «для меня почти всегда отождествлялось с несчастьем».

А. Руо де ла Винь считает, что имя Рене было отвергнуто вовсе не из тех соображений, которые мы описали. По его мнению (высказанному в частной беседе), с тех пор, как его старший брат Жан-Батист был казнен, Шатобриан считал себя главой семьи (и фактически стал им после смерти отца в 1786 году). Имя Рене якобы было связано для него с несчастьем, в то время как имя Огюст, принадлежавшее отцу, позволило писателю некоторым образом повысить свой статус и уровень жизни.

Это утверждение спорно, так как Шатобриан никогда не подписывал тексты именем Рене. Его первый труд «Опыт о революциях» был издан в 1791 году уже без имени Рене, а брат был казнен только в 1793.

Но в этой семье был и четвертый Рене!

Это герой одноименной, широко известной новеллы. С ним мы встречаемся и в других произведениях, действие которых происходит в Америке, а именно в племени Натчез.

Тема рассказа — инцестуозная связь героя и его сестры Амели, которая его бросает и уходит в монастырь. А, как нам известно, у нашего автора была горячая дружба с сестрой Люсиль, которая была старше его на четыре года, и он был возмущен тем, что в этой дружбе кто-то мог заподозрить нечто большее.

Ш.-О. Сент-Бев, а вслед за ним и М. Регар утверждали, что в главном герое автор описал себя. Многое в их биографиях совпадает. Но судьба автора отличается от судьбы выдуманного Рене.

Возможно, создавая образ умершего брата силой своего воображения, он пытался найти способ освободиться от невыносимой тяжести быть его двойником.

Автор отвергает старшего брата и одновременно принимает его устами своего героя: «У меня был брат, которого благословил мой отец, видевший в нем наследника». Там же он говорит: «Мое появление на свет стоило жизни моей матери: я был вырван из ее чрева щипцами», в то время как мать писателя прожила еще 29 лет после его рождения!

М. Регар считает «Рене» Шатобриана книгой протеста и неповиновения. Первые карандашные наброски новеллы тот сделал в лондонской ссылке в 1793 году. Ему было тогда 25 лет, и это было в тот год, когда его единственный брат, фактически старший, но не перворожденный, был казнен.

Полные безнадежности и трагизма слова того, кто призывал «желанные грозы» (заимствованные, впрочем, из «Песни песней»), кто говорил: «жить с полным сердцем в пустом мире и, не попробовав ничего, быть разочарованным во всем», конечно же, в большей степени соотносятся с романтизмом, свойственным тому времени, чем с психологической проблемой, берущей свое начало в семье.