Заметь меня в толпе (СИ)

— Можешь идти, Тимофей, — Виктор Валентинович открыл ноутбук. — У меня накопились дела. Наше сообщение с предложением выкупить кодекс получено. Надеюсь, руководство библиотеки не станут фокусничать. Передай секретарше, пусть зайдет. Я еще не завтракал.

Ч1, Глава 22

Я ушла как можно дальше, лишь бы не видеть черной башни и горящей, будто полярная звезда, двери на ее вершине. Но башня вытянулась, обросла новыми мостами и теперь была видна из любой части зазеркального города. Тогда я скользнула в первое попавшееся отражение.

Здесь уже были сумерки. Сонно шелестело море. Я присела за стойку пляжного бара. Вокруг мигали разноцветные лампочки. Несколько молодых людей что-то шумно обсуждали то ли на испанском, то ли на португальском. На соседнем табурете сидел угрюмый мужчина в шапке из темно-русых волос, шелковой цветастой рубахе и расклешенных брюках, будто только с вечеринки в стиле семидесятых. Перед ним стоял массивный бокал с янтарной жидкостью. Он обвел мутным взглядом окружающих и опустил голову на руки.

Бармен поменял диск и заиграла сальса. Софи частенько врубала что-то подобное и пыталась заставить меня танцевать. Сейчас не отказалась бы. Во мне кипело столько противоречивых эмоций, искавших выхода, что безумная пляска была бы как нельзя кстати. А еще хотелось напиться, да так, чтоб до беспамятства, чтоб вдрабадан!

Вспомнилось, как я впервые попробовала спиртное. Было мне тогда что-то около пяти лет. К родителям пришли гости, и я так объелась конфет, что решила запить их целым фужером таинственной водички, которую, чокаясь, все пили… Я так торопилась и сделала никак не меньше двух глотков, прежде чем почувствовала, что все внутренности объяты огнем. Я выронила бокал и схватилась за горло. Именно звон бьющегося хрусталя привлек внимание мамы. Мне здорово влетело в тот вечер.

Софи была неправа. Плохие вещи случаются, когда трусишь и трясешься за свою шкуру. Все повторяется лишь за тем, чтобы я исправила ошибку.

И какая мне, в сущности, разница, на чьей он стороне? Главное, на чьей я стороне.

......

Тимофей смотрел на стену. Его тонкие кисти свесились, пальцы то и дело подрагивали. Он покусывал губы и временами, казалось, что-то шептал, но разобрать слова было невозможно. Глаза мутные, темные. Он всегда такой разный...

Я вошла в отражение невидимкой и присела на пол. Пусть смотрит на меня… Так захотелось притронуться к нему, почувствовать тепло ладони. Руки у Тима всегда мягкие и горячие, будто его слегка лихорадит. Я вряд ли когда-нибудь привыкну к переменам его внешности, но горячие ладони и движения тонких пальцев, напряженную морщину на переносице, задумчивый взгляд чуть прищуренных глаз, то, как он облизывает губы и кусает их изнутри, как вдруг прикрывает глаза и начинает барабанить пальцами по коленке или зажимать невидимые струны — все эти родные жесты я узнаю без труда и ни с кем его не спутаю.

Глаза Тима посветлели и залучились ультрамарином. Вдруг он вытянул руку с растопыренной пятерней и начал плавно водить в воздухе, прямо у меня перед носом. Я невольно качнулась за рукой, а Тим, словно заклинатель змей, продолжал обследовать пространство вокруг. Я почувствовала, что не выдержу, ухвачусь за руку и выдам себя.

Скрипнула дверь. В отражении появился Шоно. В ту же секунду Тим встал, коротко бросил «Привет, Шоно» и со всего размаху саданул тому в глаз. От неожиданности Шоно налетел на табурет и вместе с ним повалился на пол.

Я беззвучно ахнула и прикрыла рот руками.

— Падла узкоглазая! — прошипел Тим, подскочил к Шоно и еще раз попытался ударить того в лицо, но Шоно успел прикрыться. Он с силой отпихнул Тима, а потом со звериным рыком напал на него.

— Ты обдолбался, бля, что ли! Какого хера?!

Шоно свалил Тима на пол, придавил всем телом и зажал ладонью рот. Тим остервенело мычал, мотал головой, одновременно осыпая Шоно градом ударов в ребра и ноги. Шоно выкрикивал ругательства и безуспешно старался поймать Тима за руку.

Надо что-то сделать!

Я подвинула валяющийся рядом табурет ближе к Тиму. Тот врезался в него кулаком, тут же схватил за ножку и со всего размаху огрел Шоно по загривку. Сиденье табурета отлетело, а Шоно повалился на бок и схватился за голову. Тим вскочил, пнул его и заорал:

— Башкой своей об косяк шибанись!

Шоно резко мотнул головой и приложился о косяк. По его лбу потекли две красных струйки, заливая глаза.

Да они поубивают друг друга!

Вид крови на секунду смутил Тимофея, и Шоно воспользовался этим. Как слепой носорог, он кинулся на противника, изловчился и на этот раз схватил того за обе руки. Тим тотчас забился в судороге, упал и отключился. Шоно пнул бездыханного Тима в бедро и сплюнул в сторону кровью. Поливая Тимофея отборным матом и тяжело дыша, он сделал пару кругов по комнате, потом присел на корточки и опять взял Тима за руки. Тот вздрогнул, выгнулся, шумно выдохнул и сел.

— Пиво будешь? — спросил Шоно.

— Давай.

У меня челюсть отвалилась от таких поворотов.